– А без скидки тогда сколько?

– Две тысячи условных единиц, – сказал хозяин. – Известная канадская фирма, пожизненная гарантия. Непревзойденное качество.

– Ну, дед, – проговорил лейтенант, исчезая из купе. – Одно тебе скажу – коммерсант из тебя хреновый. На жизнь себе ты не наторгуешь...

Он не стал тогда спорить, он едва заметно улыбнулся и задвинул дверь купе вслед за ушедшим милиционером. Ножи и впрямь были чудесные, напоминавшие скорее не набор для домашней хозяйки, а инструментарий практикующего хирурга. Рукоятки, правда, были поувесистее, побольше – чтобы орудовать в полевых условиях. В разных там переулках, скверах, подъездах, тесных квартирах или даже в кабинах лифтов...

Ножи были не единственными его инструментами. Отдельно, в стерильном пакете, лежали деревянные лопаточки и скребки. Еще были герметично запечатывающиеся пластиковые пакеты, куда предварительно нужно было залить раствор. Пузырьки с раствором также имелись в черном чемоданчике – завернутые в плотную ткань и жестко прикрепленные к стенке чемодана.

Наличие в чемодане всех этих предметов можно было объяснить хоть лейтенанту из транспортной милиции, хоть любопытному соседу по купе. Все это были неопасные предметы – как ни странно.

Опасный предмет находился совсем в ином месте. Исходя из принципа "подальше положишь – поближе возьмешь", он был помещен в правый ботинок, под стельку. Опасный предмет представлял собой одинарный листок в клетку из школьной тетради. Сложенный вчетверо, он легко умещался в ботинок.

Конечно же, опасность таил в себе не сам листок, а помещенный на нем текст, а точнее – список: двадцать одна фамилия. Мужчины и женщины, молодые и не очень... Некоторые из них знали друг друга, некоторые – нет. Некоторые из них уже были мертвы, некоторые – нет. Пока – нет.

Хотя смерть не была целью, она была лишь сопутствующим явлением. Кажется, неизбежным сопутствующим явлением. Взять хотя бы ту девушку в сквере. У нее было такое приятное лицо, такие искренние эмоции оно несло – удивление, испуг, надежда, – что он решил постараться проделать все с наименьшим для ее здоровья вредом. Но тут, словно злой рок, появился чертов собачник, и пока собачника устранял, кровопотеря бедной девушки стала чрезмерной. Стало ясно, что она не выживет. Он направил пистолет в ее чистый открытый лоб и зажмурил глаза.

Пистолет он потом выбросил. Он никогда не брал с собой в дорогу настоящего оружия, всегда приобретал на месте – как-никак в стране рыночная экономика, а значит, подержанный "ствол" приобретается без проблем.

Войдя в свой гостиничный номер, он первым делом тщательно заперся на два оборота замка. Затем столь же тщательно задернул занавески. Только потом включил свет, положил чемоданчик на стол и снял ботинки, чтобы отдохнули ступни и чтобы достать список.

От листка исходил своеобразный запах, но сейчас это было неважно. Важным было другое – в списке было две колонки – справа и слева. Справа шли фамилии, и общее их число составляло в итоге двадцать один. Это было неправильно, потому что их должно быть двадцать две. Он знал это совершенно точно. Потому что их всегда бывает двадцать две.

Недостача очень волновала его. О ней он думал и в гостиничном номере, шевеля пальцами коротких бледных и чуть опухших ног. О ней он думал, глядя на чемодан и основательно пережевывая доставленный из гостиничного буфета салат. О ней он думал, шагая по ночному городу и покачивая чемоданчиком.

А затем он стал думать совсем о другом. Он стал думать о деле, и тут же у него зачесалась правая пятка, будто листок напоминал о себе и требован исполнения ранее взятых обязательств. Об обязательствах он помнил. И он не стал тратить время на отдых и акклиматизацию.