За несколько минут до появления джипа внезапно наступила нереальная тишина, и Львов даже поскрипел зубами, чтобы убедиться, что он не оглох. А потом из темноты выкатился джип и остановился как раз напротив дверей винного магазина. На двери висел листок картона, где Львов три дня назад лично написал маркером: "Идет ремонт! Откроемся 1 августа!"

В ближнем свете фар надпись была хорошо видна, и Львов так же хорошо увидел, как чья-то рука резко вырвала листок и бросила его наземь. "Кажется, это действовало им на нервы", – подумал Львов и довольно улыбнулся. Иногда он любил действовать людям на нервы. Плохим людям.

Фары погасили, и Львов снова взялся за свой прибор. Из машины вышли трое. Потом открылась задняя дверца, и трое стали вытаскивать какие-то предметы. Львову показалось, что это канистры. "Ничего нового, – подумал он. – Канистры с бензином, как и в прошлый раз. А если бы там сидел сторож, они снова треснули бы его по башке и бросили на полу. И он сгорел бы заживо, а на суде это могло сойти даже не за преднамеренное убийство, а за убийство по неосторожности. Они же не хотели, не правда ли? Просто так получилось..."

Две канистры стояли на крыльце, а третья у джипа, когда Львов задумался: а дойдет ли дело до суда, если он сейчас звякнет по мобильному и минут через пять сюда примчится группа захвата? Ну, пахнет от ребят бензином, а неподалеку полыхает магазин, которому не дали догореть пару недель назад... Это еще доказать надо, что между двумя явлениями есть какая-то связь. И опять эта головная боль свалится на Львова... "Хватит с меня", – подумал Львов и выстрелил в ближайшую канистру с бензином. Сначала он это сделал, а потом удивился – неужели это и вправду все это гремит, грохочет и пылает из-за того, что он сделал маленькое движение указательным пальцем правой руки?

На миг стало светло как днем, джип даже слегка приподнялся, прежде чем снова встать на все четыре колеса и превратиться в дымящийся факел... Огонь перекинулся и в винный магазин. Хотя особенно гореть там было и нечему, но Львов все же вызвал пожарных, а потом вылез из своего укрытия и медленно зашагал в сторону горящего джипа. По дороге он успел обдумать, что будет позже писать и говорить: неосторожное обращение с огнем привело к взрыву джипа и гибели троих... То есть двоих. Третий каким-то чудом все еще был жив, он бешеной пиявкой извивался на асфальте, сбивая с себя пламя. Львов снял с себя ватник и набросил его на горящего человека. Тот, пахнущий дымом и бензином, а больше всего своим собственным страхом, прошептал дрожащим голосом:

– Спа...си...бо...

– Рано радуешься, – сказал Львов, пинком сбросил ватник с человека и ткнул ему под подбородок ствол "макарова". – Ты еще не спасся.

– А? – Человек снова забился в судорогах. – Что?! Мне же больно!

– Больно – понятие растяжимое, – заметил Львов, хотя не был уверен, что пострадавший понимает его слова. – Чтобы тебе не было бесконечно больно, порадуй меня.

– А?!

– Кто вас сюда послал? – почти ласковым голосом спросил Львов, вжимая "ствол" в шею лежащего на земле человека.

– Г-глобус, – еле выговорил тот. – Это он...

– А две недели назад? Тоже он?

– Д-да... – сказал человек. – Только не надо стрелять...

– Я не буду стрелять, – сказал Львов. – Мы же еще не оформили твои показания. На всякий случай запомни, что здесь, – Львов похлопал себя по пустому карману, – у меня диктофон. И все твои слова уже записаны. Назад ты уже не попрешь, товарищ. Только вперед.

Когда приехали сначала пожарники, а потом и "Скорая помощь", пострадавшего уложили на носилки и спешно затолкали в машину.