— Это какая ещё целительница? — подозрительно прищурилась та. — Ваша шарлатанка Ксения, что ли? Ну уж нет! Сейчас, подождите немного.

Красавица извлекла из сумочки телефон, который, в отличие от моего кнопочного, гораздо больше напоминал хорошо знакомый мне по прошлому миру нормальный смартфон с большим экраном, и что-то набрала в нём. После чего приложила трубку к уху.

— Мария? — строго осведомилась она. — Ты где? Где⁈ Бери такси, и чтобы через пятнадцать минут была в имении Черногряжских. Да, как можно быстрее! Потом всё расскажу.

— Позвольте, Варвара Евгеньевна, — я заметил, как мой управляющий от такого самоуправства явно напрягся. — А что за Мария?

— Наша семейная целительница, Мария Аксакова.

— Но это же лучшая целительница вашего рода, — гном внезапно стал выглядеть испуганным. — Что же скажет на этот счёт ваш папенька?

— Я уже взрослая и совершеннолетняя, — коротко отрезала аристократка. — И уж со своим отцом точно как-нибудь сама разберусь.

— Ну вы же знаете, что Евгений Сергеевич возражает насчет вашего с Павлом общения. Он же…

— Евграф, я всё беру на себя, — безапелляционно заявила девушка. — В конце концов, папенька не может запретить мне общаться с тем, с кем я хочу! И не надо спорить!

Гном как-то обречённо покачал головой, бросив на меня уставший взгляд. Мне показалось, что именно сейчас ему бы подошло выражение «рука-лицо», что в моём родном мире было очень распространённым способом показать всю гамму своих чувств. — Так, а теперь будем восстанавливать твою, Паша, память. Наливай, Ефграф…

М-да… Тем временем я прикидывал сложившуюся ситуацию. До сих пор непонятно, кто же такая Варвара. Вела она себя у Черногряжских весьма раскованно, и обращалась со всеми крайне фамильярно. Интересно…Варенька, скорее всего, девушка моего реципиента. Это объяснение было бы самым логичным. Тут расспросить бы управляющего, но сейчас это совершенно невозможно.

Как выяснилось, переживал я напрасно. Гостья сама все подробно поведала.

Итак, Павел и Варвара были знакомы еще с детства. Имение князей Волконских соседствовало с имением князей Черногряжских, и когда ещё были живы мать и отец Павла, девочка частенько убегала к ним, где, собственно говоря, и играла с маленьким Павликом. Насколько я понял, Евгений Сергеевич Волконский, ее отец, общению своей дочери с наследником опального рода рад не был.

Об опале, к слову, я уже знал из Магги. Правда, написано о попадании туда рода Черногряжских было мало: так, мол, и так, в таком-то году попали в опалу, а через несколько десятков лет её официально сняли.

Так вот, эта самая Варвара оказалась весьма целеустремленной девушкой. Причём это стало ясно уже с порога. Что-то запретить ей, кажется, было попросту невозможно, оттого дружба между ними с Павлом и продолжалась так долго.

Впрочем, после исчезновения родителей тогда ещё настоящего Павла Черногряжского, папанька окончательно запретил дочери со мной общаться. Однако разве ж это помеха для любви? Уж не знаю, как к Варваре относился сам Павел, но та, судя по всему была влюблена в него по уши.

Когда рассказ Волконской подходил к концу, появилась та самая Мария-целительница.

И я бы сказал, что целительница эта была полной противоположностью Волконской. Строгая худая морщинистая женщина лет шестидесяти. Этакой сухарь в юбке. Заходила она в зал, как на минное поле, но когда увидела меня, то сразу подобралась.

— Видишь, Мария, — ехидно сообщила ей Волконская, — наш Павел выздоровел. А ты всё «обречен… без шансов…» Говорят, правда частичная… как его… «анезия»?

— Амнезия, — блеснула эрудицией целительница. — Этого не может быть!

Миг — и её чёрные узкие глазки буквально в меня вцепились.