Не могу предсказать, в какой именно области эти мои воспитанники преуспеют, но гарантирую им всем без исключения успех в любом цивилизованном обществе.

Ваш сторонник реалистической педагогики

Говард У. Кемпбэлл‑младший».

Второе письмо?

Оно тоже обращается к Говарду У. Кемпбэллу‑младшему как к «Дорогому другу», доказывая, что по крайней мере двое из трех авторов сегодняшних писем не имеют никаких претензий к Говарду У. Кемпбэллу‑младшему. Это письмо от биржевого маклера из Торонто, Канада. Оно взывает к моим капиталистическим чувствам.

Мне предлагается купить акции вольфрамовых рудников в Манитобе. Прежде чем я сделаю это, я должен более подробно познакомиться с этой компанией. В частности, я должен знать, что она имеет способных управляющих с хорошей репутацией.

Я ведь не вчера родился.

Третье письмо?

Оно адресовано прямо мне сюда, в тюрьму.

И это действительно любопытное письмо. Позвольте мне привести его целиком.

Дорогой Говард!

Порядок всей человеческой жизни рушится сейчас, как легендарные стены

Иерихона. Кто же Иешуа и что за звуки издают его трубы? Хотел бы я знать. Музыка, которая произвела такие разрушения в таких старых стенах, негромкая. Она расплывчатая, тихая, необычная.

Это могла бы быть музыка моей совести. В этом я сомневаюсь.

Я не сделал вам ничего плохого.

Я думаю, что эта музыка, скорее всего, – непреодолимое желание бывшего солдата совершить небольшую измену. И измена – это письмо.

В этот момент я нарушаю прямые и точные приказы, которые были мне даны, даны в интересах Соединенных Штатов Америки.

Я заявляю, что я тот человек, которого вы знали как Фрэнка Виртанена, и сообщаю вам свое настоящее имя.

Мое имя Гарольд Дж. Спэрроу.

Я ушел в отставку из армии Соединенных Штатов в чине полковника. Мой личный номер 0‑61134.

Я существую. Меня можно увидеть, услышать, потрогать почти каждый день внутри или возле единственного дома в Коггинс Понд, в шести милях к западу от Хинкливилла, штат Мэн.

Я подтверждаю и готов подтвердить под присягой, что завербовал вас как американского агента и что вы, ценой невероятных жертв, стали одним из наиболее полезных агентов второй мировой войны.

И если над Говардом У. Кемпбэллом‑младшим состоится суд, затеваемый фарисействующими националистами, пусть это письмо будет решающим свидетелем.

Искренне ваш,

«Фрэнк».

Итак, я скоро снова буду свободным человеком и смогу отправляться куда захочу.

Эта перспектива вызывает у меня тошноту.

Я думаю, что сегодня ночью я должен повесить Говарда У. Кемпбэлла‑младшего за преступления против самого себя.

Я знаю, что сегодня та самая ночь.

Говорят, что человек, которого вешают, слышит великолепную музыку. К сожалению, у меня, как и у моего отца, в отличие от моей музыкальной матери, совершенно нет слуха. Все‑таки я надеюсь, что мелодия, которую я услышу, не будет «Белым Рождеством» Бинга Кросби.

Прощай, жестокий мир!

Auf Wiedersehen?