Том налил две чашки горячего кофе.

— А ты уже пообщался с кем-нибудь из Мансонов в Индианоле?

Но Тэп не обратил внимания на этот вопрос и задал свой:

— Как ты узнал о моем приезде? Тебе кто-то сообщил?

— Капитан Уилкс. Когда вы проходили мимо мыса, он поднял флаг. Мы с ним обо всем заранее договорились. — Том помолчал минутку. — Ты сам правил лошадьми… А где же Фостер?

— Его убили, когда корабль подходил к причалу. Я похоронил его на участке вашей семьи.

— Что ты сделал?!

— Тебя не устраивает, что я похоронил его на вашем участке? Но у меня не было выбора!

— И Мансоны разрешили тебе похоронить Фостера? Нет, конечно же, наша семья не против того, чтобы его тело покоилось в нашей земле, и, поверь, отдали бы ему лучшее место. Но ведь в Индианоле заправляют Мансоны. Двое или трое членов клана живут в городе, а возле них постоянно ошивается еще несколько человек из банды.

Пока пили кофе, Дюварни рассказал о том, что произошло на кладбище, и о своей короткой стычке с Шэббом, или Шэббитом. Однако о драке на причале не обмолвился и словом.

— Том, — решительно произнес Тэп, — давай соберем стадо и уйдем отсюда. Кровная вражда ваших семей меня никоим образом не касается, и я не намерен принимать в ней никакого участия. Все мое богатство вложено в наше предприятие, мне жаль терять свои последние деньги.

Киттери поднял глаза на компаньона, и взгляд его неожиданно стал тяжелым.

— Да, ты прав. Вражда — не твое дело, и я не надеялся, что ты станешь помогать мне в войне с Мансонами. Но пока мы будем перегонять скот, ты волей-неволей оказываешься в эпицентре событий.

Джонни Любек воскликнул в ярости:

— И ты назвал его своим другом, Том!

Киттери ничего не ответил. Он сидел, уставившись в костер.

Дюварни посмотрел на Любека.

— Я считаю себя другом Тома, но это вовсе не означает, что я должен принять участие в борьбе между семействами, которая началась Бог знает по какой причине много лет назад. Будь я членом семьи Киттери, наверное, думал бы по-другому, но я не член этой семьи. Более того, мы с Томом заключили деловое соглашение, и, надеюсь, он не будет нарушать его условий.

— Тогда не считайте больше меня своим другом! — воскликнул Любек дрожащим от возмущения голосом. — По моему убеждению, кто не с нами, тот против нас!

Тэп повернулся к Киттери.

— Если тебе тоже неприятны мои слова, верни мне деньги и забудем о нашем соглашении.

Том весь напрягся.

— Ты же прекрасно понимаешь, что не могу возвратить деньги, черт тебя дери. Я купил скот.

— Тогда надо заниматься делом. — Майор протянул руку к костру и взял кофейник. — Завтра же утром начнем перегонять скот.

— Вам придется подождать, — ледяным тоном произнес Любек, и в голосе его послышалось торжество. — Сначала мы расплатимся с Мансонами за убийство Фостера.

Дюварни отхлебнул кофе и, не дождавшись, что скажет Киттери, предупредил:

— Я буду готов на рассвете, Том. Если потребуется, сам выгоню скот из зарослей и переправлю его в Канзас, но в таком случае, продав бычков, заберу все деньги себе.

— Только попробуй! — неожиданно взорвался Киттери. — Половина скота — моя!

Тэп улыбнулся.

— Не валяй дурака, Том. Вспомни условия сделки: я вкладываю деньги, а ты — свой опыт и знания. Если ты не намерен сам перегонять скот или, по крайней мере, подсказать мне, как это лучше сделать, тогда за что же ты собираешься получить с меня? Я выполнил свою часть обязательств — вложил определенную сумму, приехал в Техас и готов перегонять стадо.