– Ай, молодец, – продолжал веселиться Антон, охаживая себя ладонями по ляжкам. Виталий нервно бегал по комнате. Егор поднялся и обратился к Ирине:

– В качестве своей доли я хотел бы взять пейзаж, что висел в спальне Льва Вениаминовича…

– Он не стоит шести тысяч, – поспешно сказал Андрей. Он сидел красный как рак и прятал глаза от окружающих.

– Ну и что, – пожал плечами Егор. – Зато он очень нравился моей маме. Но если это невозможно… Я благодарен дяде за его заботу. А теперь, извините, вынужден проститься.

– Подождите, – вмешался адвокат. – В завещании есть пункт, по которому все наследники обязаны прожить в доме три дня с момента оглашения завещания. Если это невозможно, наследника должен заменить кто‑то из членов его семьи.

– Очень сожалею, – ответил Егор, – но это совершенный бред. Завтра утром у меня важная встреча. Всего доброго.

– Вы теряете право на наследство, – настойчиво внушал ему адвокат.

– Что ж.., придется мне это как‑то пережить, – улыбнулся Егор, всем кивнул и отбыл. Перспектива потери шести тысяч долларов его, как видно, не впечатлила.

– Правильно, – громко сказала Мария, как только за ним закрылась дверь. – Что ему эти деньги, эти жалкие копейки.

Тут она осеклась, быстро взглянув на Александра Петровича. Тот поднялся и вежливо раскланялся.

– Думаю, мне тоже пора. Я ведь правильно понял, – повернулся он к адвокату. – Мое присутствие здесь необязательно?

– Да, речь идет лишь о родственниках. Анна Игнатьевна и вы получаете завещанное вам в любом случае.

– Я бесконечно признателен своему другу за его внимание ко мне, – проникновенно сказал Александр Петрович. Выглядел он вполне искренним. – Это моя любимая вещь в его коллекции.

– К сожалению, вы можете ее забрать только по окончании следствия.

– Да‑да, конечно. Я понимаю.

Ирина как‑то странно взглянула на него, во взгляде была злость, если не ненависть. Маловероятно, что потеря скульптуры так подействовала на нее. Выходит, тут что‑то другое.

Александр Петрович еще раз поклонился собравшимся и отбыл весьма довольный. Минут через пятнадцать уехал и адвокат.

Пока адвокат находился в гостиной, родственники в основном пребывали в прострации. Виталий носился по комнате, иногда натыкаясь на предметы, остальные сидели, уставившись кто в пол, кто на огонь камина.

– Кто такая Анна Игнатьевна? – нарушила тишину Мария.

– Живет здесь неподалеку, – отозвался Андрей. – Дядя с ней, кажется, дружил.

– Быть того не может, – нервно хихикнула Вера. – Дядя был способен дружить с женщинами?

– Но этого просто не может быть! – визгливо выкрикнул Виталий.

– О чем ты, дорогой? – повернулась к нему Мария.

– На счетах у него какие‑то крохи… Но этого просто не может быть. Он жил на широкую ногу… Этих денег ему вряд ли бы хватило на год.

– Дядя был страшный жмот, – вздохнула Вера. – Вон у Ирки спроси, она знает. Он тратил деньги только на картины…

– Которые теперь достались твоему брату, – съязвил Виталий. Пожалуй, я ошиблась, решив, что он неразговорчивый тип. – С какой стати, интересно? Он же терпеть его не мог.

– Может, скажешь, кого из нас он любил? – усмехнулся Антон. – Если вас интересует мое мнение, дядя сделал правильный выбор, что касается картин, разумеется. С точки зрения дяди, Андрей бессребреник и неудачник, но человек исключительно порядочный.