Идти не хотелось. Мокрые камни оказались покрыты скользким илом — Алена успела черпануть сандалетами, и теперь нога сползала из обувки, норовя порвать кожаные хлястики. Ветер продувал легкую кофту, звякал длинной цепочкой бус.

— Ну… потом. Когда ты уйдешь отсюда.

Девчонка прыгала по камням, а со стороны казалось, что она вышагивает прямо по морю — серые камни сливались с водой. Если бы не чайки, постоянно срывающиеся в короткий полет, границу земли было бы не определить. Крики птиц нарастали, некоторые уже кружились над непрошеными гостями, грозно разевая клюв. Пуделек забился в камнях, растеряв последнюю храбрость. Девчонка шагала к краю мира. Казалось, что она сейчас дойдет до последнего камешка, сядет там и примется болтать ножками. А Балтийское море так и польется вниз, с обрыва. Это, должно быть, красиво. Жалко маяк. Если вся вода выльется, кому он будет светить?

Алена вспомнила, что это она собиралась сидеть на краю земли, только не здесь, а на Северном полюсе, и заторопилась, чтобы у нее не украли осуществление мечты.

Чайка пролетела над самой головой. Ветер от крыльев взъерошил волосы. Алена остановилась. Ноги промокли, идти в сандалиях стало невозможно, стоять на острых камнях больно. Алена вспомнила ботинки незнакомки, они бы ей сейчас не помешали. Ветер назойливо вбуравливался в плечи, бил в грудь. Чайки орали все громче.

Надо позвать девчонку! Как ее имя? Они даже не познакомились.

— Эй! — крикнула неуверенно. — Возвращайся! Ты навернешься.

Девчонка махнула рукой. Отсюда уже не очень хорошо было видно: она идет или стоит. Кажется, все-таки идет — чайки голосят, стая над головой незнакомки множится. Как бы они ее не заклевали — птиц уже было столько, что они загораживали тонкую серую фигурку.

— Стой! — звала Алена. — Ты куда?

Жалобно подвякнул пуделек. Птицы одновременно замолчали и упали на камни.

Девчонка шла обратно. Смотрела под ноги. Спотыкалась. И все это среди полной тишины. Как будто уши заложило.

Зачем-то вспомнились чайные ложки, домовые, лешие в лесу. Там болото, а тут море. Значит, должен быть Кракен. Сейчас он выставит из воды щупальце и схватит. Подойдет еще русалка, внезапно вынырнувшая на камешки. Или гигантская волна.

— Сумасшедшая! — взвизгнула Алена, стирая из воображения ужасы. — Ты зачем туда пошла?

— Зато ты меня теперь не забудешь. — Девчонка снова растянула губы, демонстрируя хороший оскал.

— Чего ты уперлась в это «забудешь — не забудешь»?

— Так просто.

Девчонка спрыгнула с валуна — за рядом больших камней шел мелкий галечник. Пуделек тут же пристроился к ее ноге, стал заискивающе смотреть вверх, словно оправдывался, что вот, хозяйка, такая незадача получилась, охранял я тебя, охранял, а тут отвлекся, не справился с обстоятельствами.

— Тебя как зовут?

Она опередила с вопросом. И еще посмотрела так… пристально. В глазах колючки.

Алена неловко представилась и, не удержавшись, спросила:

— Ты местная? Хорошо говоришь по-русски.

— Местная. Я видела тебя на Ристимяги. Быстро ушла. Тебе не понравилось?

Ристимяги… Мяге что?

— Ну, Горе Крестов. Ты же там сегодня была?

Ах, ну да… Свадьба, шведы…

— А чего там долго делать? — Алена передернула плечами, прогоняя озноб от воспоминания — вот где она ни за что не хотела бы оказаться ночью. — Кресты и кресты. Нет больше ничего.

— Здесь много что есть. — Девчонка выразительно посмотрела на красную шапочку маяка. — Остров большой. Есть о чем вспомнить.