Итак, Васкес и Дэвис не вскочили по тревоге 1 марта. Но каким долгим показался им этот день!

Вечером, напрасно прождав отплытия шхуны и убедившись, что та не снялась с якоря, они забрались в укрытие, подарившее им отдых, в котором оба так нуждались.

На следующий день они проснулись с рассветом.

Первым делом устремили взор на море. Ни одного корабля на горизонте. «Санта-Фе» не появлялся. Не было видно ни одного столба дыма.

Выйдут ли пираты в открытое море утром? Только что произошла смена фаз прилива. Если шхуна воспользуется этим обстоятельством, то уже через час обогнет мыс Сан-Хуан.

А о повторении вчерашней попытки не стоило даже мечтать. Конгре будет начеку. Шхуна пройдет вне досягаемости, и ядра не долетят до «Карканте».

Понятно, от какого нетерпения и беспокойства сгорали Дэвис и Васкес до окончания прилива. Наконец, около семи часов, пошла волна. Теперь Конгре, чтобы сняться с якоря, оставалось ждать вечернего отлива.

Стояла прекрасная погода. Ветер по-прежнему дул с северо-востока. В океане не было заметно ни следа недавней бури. Солнце пробивалось сквозь легкие облачка, слишком высокие, чтобы их мог достать бриз.

Еще один бесконечно долгий день для Васкеса и Дэвиса. Но, как и накануне, он прошел спокойно. Шайка не покидала бухточки. Представлялось маловероятным, чтобы кто-то из пиратов появился на мысе Сан-Хуан в ближайшее время.

— Из этого ясно, что мерзавцы еще заняты ремонтом.

— Да, они торопятся, — согласился Дэвис. — Но вскоре заделают пробоины… И тогда их ничто не удержит.

— Возможно… Этим вечером… Несмотря на поздний отлив! — добавил Васкес. — Правда, они прекрасно знают бухту! Им не нужен свет. Они пришли на стоянку прошлой ночью. Если сегодня решат отправиться в обратный путь, шхуна будет вне досягаемости.

— Что за невезение! — воскликнул Дэвис. — Ну почему я не выстрелил в мачту!

— Не убивайтесь так, Дэвис, — ответил Васкес. — Мы сделали всё что могли!.. Теперь пусть Господь довершит остальное!

Джон Дэвис надолго задумался. Он ходил по берегу, устремив взгляд на север. Горизонт оставался пустынным. Совершенно пустынным!

Вдруг он резко остановился. Затем вернулся к своему спутнику и сказал:

— Васкес… А если мы проберемся туда и узнаем, как обстоят дела?

— В бухту, Дэвис?

— Да. Мы разведаем, может ли шхуна сняться с якоря.

— И для чего всё это?

— Чтобы знать, Васкес! — воскликнул Дэвис. — Я сгораю от нетерпения… Я хочу знать!

— Успокойтесь, Дэвис…

— Нет! Это сильнее меня!

Действительно, помощник капитана «Сенчури» больше не владел собой.

— Васкес, — продолжил он, — сколько отсюда до маяка?

— Самое большее три-четыре мили, если напрямик через скалы, а если идти по плато до оконечности залива…

— Ладно, Васкес, я иду. Отправлюсь около четырех часов. Часов в шесть поднимусь на утес… Будет еще светло… Меня не увидят… А я… Я все узнаю!

Васкес понимал, что отговаривать Джона Дэвиса бесполезно. Но когда его спутник сказал: «Вы останетесь здесь. И будете наблюдать за морем. Я вернусь вечером… Я пойду один!» — Васкес решительно заявил:

— Мы пойдем вместе, Дэвис.

Решение было принято. В четыре часа, съев несколько сухарей и кусок солонины, Васкес и Дэвис, вооружившись револьверами, отправились в путь.

Узкий овраг помог им взобраться на утес, гребня которого они достигли без особого труда.