– Пей! За то, что мы люди, а не призраки!

Что ж, тост хороший. Мы чокнулись и выпили. Но это не отвлекло полковника от цели.

– Давай, ученый, рассказывай!

Ну, ладно…

– Однажды мы с коллегой из конкурирующей организации попали в переделку… Короче, между собой мы договорились, но его схватили эти… Черные… Накачали наркотиком, а я уже ушел, но что-то почувствовал и вернулся. Их было трое и с оружием… Один в машине и двое в доме…

– Подожди, подожди! – встрепенулся Колосков. – Какая конкурирующая организация? Какие черные? Негры, что ли? О чем ты говоришь?

Я говорил чистую правду. В конце восьмидесятых, в Западном Берлине, мы пересеклись с офицером ЦРУ Юджином Уоллесом. Дело касалось портативного ядерного фугаса, пропавшего с Семипалатинского полигона. Оказалось, что у Юджина «ранцевой бомбы» нет, зато в деле отчетливо проявился иракский след. Когда ситуация разъяснилась, мы убрали руки с оружия, выпили по рюмке шнапса, я ушел и из первого же телефона позвонил в нашу резидентуру. А проехав квартал, встретил «фольксваген» с головорезами явно восточного вида, которые ехали в сторону квартиры американского коллеги. По большому счету, меня это уже не касалось… Мало ли кто куда едет! И потом, именно Юджин разворошил осиное гнездо. А той информации, которой он со мной поделился, было достаточно, чтобы провести розыск в нужном направлении. И мои коллеги уже начали эту работу. Но я развернулся и поехал к Юджину.

Однако рассказывать эту историю следовало в переиначенном виде. Поэтому на вопросы Колоскова я ответил следующим образом:

– Гидрометцентр СССР в известной мере конкурировал с Российским метеобюро… «Черными» я назвал кавказцев, которые торговали наркотой на Черкизовском рынке. Они и сделали моему коллеге укол…

– А-а-а…

Полковник снова налил.

– Ну, вернулся, а что дальше?

Того, который ждал в машине, я оглушил, обезоружил, связал и засунул в багажник. С двумя другими столь же мирно обойтись не удалось: они схватились за пистолеты, поэтому одному пришлось прострелить грудь, второму – живот. Правда, я вызвал им «скорую помощь». Но уже потом, когда привел в чувство Юджина. Цэрэушник получил укол «сыворотки правды», и рот у него не закрывался: он рассказывал все, что знал, и охотно отвечал на вопросы. Конечно, глупо было бы этим не воспользоваться… В «химическом» портфеле иракцев оказался антидот, я вколол его американцу, и через десять минут он пришел в себя. Не буду скрывать: за это время я расспросил его об интересующих нашу Службу вещах и получил вполне откровенные ответы.

– Дальше началась заваруха… У меня была бейсбольная бита, а у них – ножи и обрез. Но я их замолотил. А парня откачал и вывез…

– Куда вывез?

Иракское подполье имело в Западном Берлине сильные позиции, и, скорей всего, Юджин не смог бы от них скрыться. Но я придумал «несимметричный ход»: вывез его в ГДР. На КПП Западного сектора Юджин назвал свой секретный пароль, на Восточном я – свой. Поэтому никаких проблем не возникло. За Стеной я спрятал Юджина на конспиративной квартире, а через две недели, когда все улеглось, снова вывез его в Западную зону.

– Как «куда»? Они отвезли его на свою дачу, на самом деле это был наркотический притон. Оттуда и вывез.

Колосков снова выпил. Каждый раз он наливал ровно четверть стакана – не больше, не меньше.

– Что вернулся, молодец… Один против троих – уважаю! И с битой… Молодец, Виталька! А как этот парень? Оценил? Добро запомнил?

За две недели мы с американцем подружились.