Саркати, понимая, что может произойти в следующую минуту, поднялся с кушетки. Тем временем в светильниках, висевших на двери, кончилось масло, и они, фыркнув в последний раз и взметнув яркое пламя, вдруг погасли. Комната погрузилась во тьму. Стало совсем тихо, и только барабанная дробь дождя нарушала эту напряженную тишину.

Будучи зрелым мужчиной, Саркати оказался слишком слабым, чтобы не поддаться зову плоти. Саркати стянул с бедер обнимавшей его Гамилы полупрозрачные шаровары, тесемку на которых она предусмотрительно успела развязать, и, вдыхая пряный аромат духов, исходивший от девушки, навалился на нее всем телом.

"А что в этом мире, собственно говоря, хорошо, а что плохо? Где в нем правда, а где не правда?” — только и мелькнуло в голове Саркати.

— Вы этого хотели и боялись, мой повелитель, — раздался в темноте голос Гамилы. — Поэтому вы и отослали меня в Европу?

— Да, — признался Саркати.

— Жалеете, что я приехала?

— В самый раз задавать такие вопросы! — недовольно заметил он.

— О, простите! — покорно произнесла девушка.

Она нежно водила по его лицу кончиками пальцев и думала:

"Как бы ни относился ко мне этот мужчина, я все равно люблю его и принадлежу только ему”.

Гамила была влюблена в Саркати еще с той поры, когда бегала за ним по пятам на своих маленьких детских ножках в надежде, что он обернется, улыбнется ей и погладит по голове. И вот, теперь, когда они наконец-то вместе, она никогда не покинет его. Она больше не позволит ему отсылать ее так далеко.

С каждым мгновением мысли в ее голове становились все менее последовательными, а когда ритм их соединившихся в одно целое тел стал убыстряться, Гамила окончательно отдалась власти нахлынувших на нее чувств. Она и до этой минуты не была образцом скромности и невинности — качеств, которыми гордились в цюрихской школе мисс Ульрих, куда принимали девочек только из очень благородных семей. Та девочка осталась далеко, где-то там, в ночи, за плотной пеленой дождя. Она была истинной дочерью Роксанны, танцовщицы-черкешенки, которая перед смертью сумела добиться права стать единственной любимой женой принца Саркати. Даже в эти минуты безумной страсти, шепча слова любви, к которым все реже и реже прибегали современные восточные женщины, Гамила произносила их точно так же, как и ее мать.

— Мой повелитель, прошу вас, не осторожничайте со мной. Сделайте меня матерью вашего наследника! — молила она Саркати. — Подарите мне сына и брата, мой господин!

Все ее сомнения разом отпали — она поняла, что вляпалась в какое-то дело, и ей не терпелось узнать, в какое же именно.

Открыв сумочку, Кара достала из нее красочный проспект, присланный ей вместе с последним письмом мистера Андерсона.

Из него она узнала, что в гостинице имеются рестораны “Эмпайер”, “Бал Маек” и “Парижский”, причем каждый со своим оркестром и ночными развлекательными программами с участием довольно известных артистов.

Что “Отель Интернэшнл” в заливчике Индиан-Крик принадлежит портовый бассейн со специально оборудованными причалами, на которых могут швартоваться девяностофутовые яхты останавливающихся в гостинице постояльцев.

Что в распоряжении отдыхающих закрытый пляж, протянувшийся вдоль берега океана на триста футов, огромный спортивный бассейн с пресной водой, а для самых маленьких — отдельный “лягушатник”.

Проживающие в гостинице могли поплавать, потанцевать, сыграть в шафлборд [Шафлборд — игра с передвижением деревянных кружочков по размеченной доске], пинг-понг или бинго [Бинго — игра типа лото].