Прошла еще одна ночь. Мадам Ветцера не находила ни минуты покоя. Утром она получила письмо от мадам Лариш с конкретными доказательствами связи между Марией и Рудольфом. Стало очевидным, вопреки осторожным сомнениям высоких чиновников, что она уехала вместе с ним. Известий от графа Тааффе не было. Видел ли он принца накануне в Хофбурге? Почему молчит? Не выдержав тревожной неизвестности, она в первой половине дня отправилась во дворец, надеясь увидеть мадам Ференци, которую немного знала.

Фрейлина приняла ее, заставив прождать довольно долго. Граф Тааффе ввел ее в курс дела, заявила она, но не добавила, что ей уже известен трагический конец обоих возлюбленных. Баронесса умоляла ее добиться аудиенции у императрицы, которая наверняка знала, где находятся принц с Марией, и могла помешать разразиться скандалу. Мадам Ференци уклончиво ответила, что теперь слишком поздно, скандал неминуем, но Ее Величество все-таки примет мадам Ветцера.

После этих слов, исполненных угрозы, фрейлина удалилась, оставив растерянную баронессу одну.

Несколько минут спустя вошла бледная, с застывшим лицом, императрица. Она подошла к мадам Ветцера, взяла ее за руку и сказала:

– Наших детей больше нет.

Эти человеческие слова императрицы дошли до глубины сердца изнемогающей от горя мадам Ветцера. Они объединили в общем чувстве нестерпимой потери двух убитых равным несчастьем матерей.

Чтобы как-то отвлечься, императрица заговорила о том, какой страшный удар, силу и последствия которого нельзя измерить, постиг императора.

Мадам Ветцера вернулась после этой аудиенции в таком состоянии, что только у себя вспомнила: императрица ни слова не сказала ей о том, как и при каких обстоятельствах ушли из жизни Мария и принц.

Муки мадам Ветцера только начинались.

Во второй половине дня, когда она с минуты на минуту ожидала уведомления из Хофбурга, что ей отдадут тело дочери, высокопоставленный дворцовый чиновник нанес ей визит. Иносказательно и злонамеренно он дал ей понять, что для нее было бы благоразумнее тотчас покинуть Вену; обстоятельства смерти принца скоро будут известны всем, и можно опасаться взрыва гнева со стороны народа, обожавшего Рудольфа.

Мадам Ветцера смотрела на него не в силах что-либо понять. Тогда он объявил, что баронесса Мария Ветцера отравила принца, а затем покончила жизнь самоубийством. Для мадам Ветцера забронировано купе в вечернем поезде, отправляющемся в Венецию.

Онемевшая от ужаса, сраженная этим последним подлым ударом, она подчинилась. Она уедет вечером, не дожидаясь возвращения своего деверя, графа Штокау, который отправился в Майерлинг около полудня. Но бедная женщина переоценила свои силы. Почувствовав себя крайне плохо, она вынуждена была выйти из поезда в Рейфлинге, где и провела ночь. Утром следующего дня, в четверг 31 января, вернулась в Вену, где граф Штокау рассказал ей все, что узнал в Майерлинге. Принц и Мария умерли от двух револьверных ран; нельзя было и вообразить, что Мария убила принца. Все говорило за то, что, напротив, Рудольф сначала застрелил Марию, а потом пустил себе пулю в висок. Как бы то ни было, графу не позволили войти в замок и увезти тело племянницы.

Лишь позже стало понятным возмутительное поведение чиновника, посланного Хофбургом. Там опасались, что мадам Ветцера сама отправится в Майерлинг требовать останки дочери. Было решено заставить ее покинуть Вену в тот же день. Мы видели, как высокий чиновник выполнил свою презренную миссию. Хотелось бы верить, что он один ответственен за то, каким способом ее осуществил.

Между тем, мадам Ветцера продолжала ждать из Хофбурга позволения похоронить дочь. Как и император, она была верующей, как и он, желала церковного отпевания Марии. Кто позаботился о ее бедном ребенке? Чьи руки обрядили ее в последний путь? Кто был рядом с ней в пустом замке? Эти вопросы, остававшиеся без ответа, разрывали ей сердце.

После полудня граф Штокау вернулся с поручением от императора.