— Дель Map сам был чудом, — сказал он Джонни, держащему Майкла на цепочке. — Раз он хотел продать всех своих собак, значит он имел в виду нечто лучшее, а здесь перед нами всего-навсего один пес, и к тому же проклятой чистокровной породы. Дель Map утверждал, что этот пес — чудо. Возможно, но, черт побери, — какая у него специальность? Курбетов он в жизни не делал, тем более двойных. Что вы об этом думаете, Джонни? Пошевелите-ка, мозгами. Дайте мне какую-нибудь мысль.

— Может, он умеет считать? — предположил Джонни.

— Считающие собаки идут теперь за бесценок. Ладно, во всяком случае можно попробовать.

Но Майкл, умевший безошибочно считать, теперь от счета отказался.

— Если его когда-либо дрессировали, он должен уметь ходить на задних лапах, — пришло затем в голову Коллинзу. — Испытаем его.

И Майклу пришлось пережить унизительное испытание. Джонни ставил его на задние лапы, а Коллинз хлыстом ударял под челюстью и по коленям. В бешенстве Майкл пытался укусить главного бога, но цепочка не пускала его. Когда Майкл вздумал выместить свою злобу на Джонии, то этот невозмутимый юноша вытянул руку и, вздернув его на воздух, чуть не задушил.

— И это не вышло, — утомленно сказал Коллинз. — Раз он не умеет стоять на задних лапах, то и в бочонок не сумеет прыгнуть — вы ведь слыхали о Руфи, Джонни. Она была вне конкуренции. Она прыгала из одного утыканного гвоздями бочонка в другой, все время держась на задних лапах. Она могла проделать этот помер с восемью бочонками, ни разу не опустившись на все четыре лапы. Я помню, как она репетировала, когда жила у нас в школе. Это было сокровище, но Карсон не умел с ней обращаться, и она у него околела от воспаления легких.

— Может, он умеет вертеть на носу тарелки, — подсказал Джонни.

— Да ведь он не стоит на задних лапах, — опровергнул эту догадку Коллинз. — Затем этот трюк меньше всего на свете похож на чудо. У этого пса своя специальность. В нем есть нечто свое, особенное. Очевидно, он умеет проделывать какие-то необыкновенные вещи и проделывает их в совершенстве. Нам надо только суметь найти их. Гарри так внезапно умер, оставив мне в наследство эту головоломку. Как видно, мне придется немало поломать себе голову над ее разрешением. Отведите его, Джонни, в восемнадцатый номер. Позже мы его переведем в отдельное помещение.

Глава XXVI

Номер восемнадцатый был обширным отделением или, вернее, клеткой в длинном ряду клеток для собак. По размерам оно было приспособлено для целой дюжины таких ирландских терьеров, как Майкл. У Гарриса Коллинза дело было поставлено хорошо! Собаки, жившие в Сидеруайльдской школе, получали все необходимое для того, чтобы оправиться от трудов и мук турне по циркам. Поэтому школа и была так популярна, и в ней охотно помещали дрессированных животных на то время, когда их владельцы отдыхали или находились без ангажемента. Животные находились в абсолютно гигиенических условиях и в идеально приспособленной ко всем их потребностям обстановке. Одним словом, здесь они обновлялись и восстанавливали свои силы для новых турне и цирковых сезонов.

Слева от Майкла, в номере семнадцатом, жило пять причудливо остриженных французских пуделей. Майкл видел их только в тех случаях, когда его проводили мимо их клетки, но он чувствовал их запах и слышал все, что у них происходит. В своем одиночестве он развлекался ссорами и стычками с Педро, самым большим из пуделей, игравшим в труппе роль клоуна. Эти пудели считались аристократами среди прочих дрессированных животных, и распря Майкла и Педро была скорее игрой и развлечением, чем настоящей враждой. Если бы их свели вместе, они сразу бы стали лучшими друзьями. Но в длинные однообразные часы пребывания в клетке они разыгрывали притворные сцены ярости и злобы, лаяли и рычали друг на друга, причем в глубине души каждый из них отлично сознавал, что настоящей вражды здесь нет и в помине.