|
"Нет, рано, - решил он. - Его побег из гестапо - мой козырь. Еще рано. Это надо суметь продать. А торгуют умные люди с глазу на глаз". ПОПЫТКА-ПЫТКА Седой и Юзеф Тромпчинский ждали Вихря в машине на выезде из города. Вихрь опаздывал; Седой, волнуясь, то и дело поглядывал на часы. Тромпчинский неторопливо раскуривал сигарету - этот человек сплавил в себе юмор и спокойствие. "Мы все - в паутине случаев, - говаривал он. - И потом, мы - вне логики, как, собственно, и вся эта Солнечная система. Где логика? Природа дарит нам жизнь, впускает нас сюда, в мир, но какого же черта она с каждой секундой отбирает у человека то, что ему сама же подарила? Первый вопль новорожденного - это крик о грядущей смерти. Бояться смерти - наивно, потому что ее нет. Мы живем в самопридуманном мире. Нас в детстве пугали загробьем, а пугать надо только одним - предгробьем, то есть жизнью". Вихрь вынырнул из переулка: он был в очках, в модном реглане - ни дать ни взять служащий бурго-мистрата; в толстом портфеле две гранаты и парабеллум под деловыми бумагами, уголки губ опущены книзу, левая бровь чуть изломлена. - Простите, - сказал он, садясь в машину, - в центре была облава, я отсиживался. Едем, есть разговор. Тромпчинский нажал на акселератор, и машина медленно тронулась с места. - Вот какая штука, - начал Вихрь, - у меня в кармане два адреса. По этим адресам живут фрицы, которые будут взрывать Краков. - Прелюдия довольно симпатична, - сказал Тромпчинский. - Когда им надо проламывать черепа: сегодня вечером или ночью? - Это кустарщина, - ответил Вихрь. - Тут завязывается интересная комбинация. Это, конечно, параллельная комбинация, на нее ставку делать нельзя, но, чтобы спасти город, мы должны использовать все пути. Дело заключается в том, что один из этих двух эсэсманов - сын убитого в Гамбурге коммуниста и расстрелянной в лагере коммунистки. Но он об этом не знает. Сказать ему об этом может только один человек - Трауб. Трауб спросил Тромпчинского: - Послушайте, Юзеф, вы понимаете, с чем вы ко мне пришли? - Понимаю. - Включите радио, я боюсь микрофонов, хотя знаю, что их здесь нет - телефон выключен, а все тдушины я сегодня утром облазил с палкой. По радио передавали отрывки из оперетт. Видимо, это было запись из Вены - голоса поразительные, оркестр звучал единым целым, а хор словно выталкивал солистов, а потом мягко и слаженно поглощал их. - Откуда к вам поступили эти данные? - Это несерьезно, пан Трауб. Лучше сразу вызывайте гестапо. - Я обещал помогать вам - в безопасных для меня пределах... Объясните мне, чем я заслужил это ваше проклятое, полное, ненужное мне доверие? - Вы писатель. - А мало ли писателей в Германии?! Какого черта вы пришли ко мне?! - В Германии мало писателей. Один из них - это вы. Те, остальные - не писатели. |
