|
"Такие номера у нас не проходят, - подумал Коля, - так пугают только дошкольников..." - Это просто совершенно великолепно, что у вас было три кресла, - снова повторил гестаповец, - а за каким креслом работали вы? - Когда как... - Определенного, своего кресла у вас не было? - Чаще всего я устраивался возле большого окна: была видна улица... Интересно, знаете ли... - Девочки, ножки, юбочки... - В том-то и дело. - Сколько вам платили в месяц? - У нас была понедельная оплата. Хозяин платил нам каждую субботу. Это приказ бургомистрата - платить понедельно, разве вы не слыхали? Гестаповец чуть улыбнулся уголком рта, и Коля понял, что он ведет себя верно: его ловили с разных сторон, и не в лоб, а издалека, через детали. - Скажите, пожалуйста, - спросил гестаповец, по-прежнему длинно растягивая гласные, - а какой-нибудь рисунок у вас на окнах был? - Было два рисунка, - сухо ответил Коля. - Вы что, не верите моим документам? - Какие были рисунки? - Как всегда на паримахерских. Мужчина и женщина. С фасонными прическами. - Хорошо... Какой машинкой вы работали? Русской или немецкой? - Сначала русской, а потом достал немецкую, золингенской стали. - Какая лучше? - Конечно, немецкая. - Почему "конечно"? - Потому что фирма солидней. Гестаповец распахнул свой черный портфель и достал оттуда ножницы, гребенку и машинку для стрижки волос. - Сейчас вы покажете нам свое искусство, - сказал гестаповец. - Согласны? И, не дожидаясь ответа Коли, он сухо приказал: - Пригласите Торопова. - Сейчас же приглашу, господин Шульц, - ответил старик офицер и вышел из кабинета. В голову Коли словно ударило: Шульц! Сначала он не понял, отчего его так ударило. А потом ясно услышал Степку, его рассказ про следователя гестапо Шульца - красномордого и здорового, который уговаривал его выступить на процессе как чекиста-связника. А ГДЕ РАЦИЯ? Аня проснулась через час. Ей казалось, что она только на минуту закрыла глаза. Аня увидела незнакомый потолок над головой (она всегда запоминала карнизы потолков и могла по ним безошибочно определить высоту комнаты), и все в ней закружилось, заметалось, напряглось. Но так было только одно мгновение, пока она не увидела возле окна Муху. Он сидел в той же позе, что и час назад, - опершись рукой на подоконник, выкрашенный жирной белой краской. Он сидел, закинув ногу на ногу, - уютно, по-довоенному, нисколько не скованно, будто он вовсе не в тылу у немцев, а в штабном домике после возвращения с задания - сидит себе и отдыхает бездумно. - Ну, - улыбнулся он, - отдохнула? - Хорошо отдохнула. - Я на тебя глядел: красивая ты. Зачем таких посылать? Можно кого поплоше.. |
