Дважды уже сбрасывали защитники Киева со стен ворвавшихся враждуров. Но враги все прибывали, а защитников города становилось все меньше, и чем мог помочь людям впавший в малолетство от молодильных яблок князь Владимир?

Не было среди защитников ни Ильи Муромца, ни Добрыни Никитича, ни даже молодого да удалого Поповича. Жалел воевода, что послал их на поиски меча-кладенца. И без меча того, верно, справились бы богатыри!

А в шатре Кащея уже делились земля и богатства русские.

Прихлебатели кащеевы услужничали наперебой в надежде на скорые милости. Главный Советник Хныга настаивал брать Киев приступом немедленно и враждуров при этом не жалеть. В том и доля их славная - умереть во славу своего повелителя! Бессмертный соглашался с Советником в том, что враждуров жалеть ни к чему, но полагал, что без разницы - падет Киев сегодня или сдастся на черную милость победителя через несколько недель.

В стане кащеева воинства царило пьяное ликование. Открывались бочки с пьяным южным вином, жарились целиком на вертелах захваченные на пастбищах быки, и бросался жребий кому назавтра умирать на стенах киевских.

Ближе к закату от далекой Поклон-горы протянулся дымный след и над бесчисленными ордами кащеевыми тяжело пролетел зеленый змей с перепончатыми крыльями. Змей покружил над шатром Бессмертного и сбросил свернутый в трубку пергамент, который тут же подобрали и доставили повелителю.

Кащей трапезначал, налегая на крепкое южное вино. Он не пьянел, а только делался бледнее и костистее.

Развернув свиток, Кащей прочел доставленное письмо:

"Великий господин мой, Кащей!

Ваше всемогущее Бессмертие!

Доношу Вам, что стакнулись на Поклон-горе в полном здравии все три Защитника.

Попович был неизвестно где и подвигами ратными похвастаться не может.

Добрыня Никитич дважды дрался с Лихом Одноглазым. В первый раз был сражен, во второй раз побил Лихо и в полон его взял. Вия-истребителя Добрыня из пожарища спас и теперь Вий с богатырями русскими в товарищах ходит.

Меч-кладенец захватил Илья Муромец, при этом меня жестоко побив и головы лишив любимой. Слышно было, что богатыри стакнулись с братом моим и договор заключили со всеми сразу головами его.

Что касается трех великанов, то оказались они предателями, как и ваша незабвенная родственница Баба-Яга, которая не только зрение им возвратила, но и рассказала коим они в свое время зрение утратили.

Ждите Защитников под Киевом.

По причине жесточайших ранений не могу оказать вашему Бессмертию помощь в овладении Киев-градом и в битве с Защитниками. Весточку передаю через брата моего троюродного, прилетевшего ко мне погостить из багдадских жарких краев.

Уповаю на Вашу милость. Много раз раненый и ужасно страдающий трех... теперь уже двухголовый, но преданный вам Огнедышащий Змей."

Кащей дочитал письмо и разорвал его. А обрывки сжег на пламени светильника. Приближенные молчали, уловив настроение повелителя.

- Прав ты был, Хныга. Чего откладывать? - Бессмертный выпил еще кубок вина, огдел присутствующих и им стало зябко и неуютно от взгляда повелителя.- Киев должен пасть на заре! Враждуров не жалеть! Всех, абсолютно всех на приступ!

Всю ночь в лагере вязали штурмовые лестницы. Мучались враждуры с похмелья, тайно ругали повелителя, но вязали - приказ был голов не жалеть, а кто же пожалеет твою голову, если не ты сам?

Когда же настало утро...

- Повелитель! В лагере смятение! Враги напали на нас! - сразу несколько гонцов влетело в черный шатер.

Кащей допил кофе, приказал отрубить паникерам головы и приказал:

- Все на приступ! Запомни, Хныга, Киев должен пасть!

Он встал - худой, черный, угрюмый,- затянул пояс с мечом и добавил загадочно: - Что мне, бессмертному, век - другой в русском плену просидеть? Один миг.