Я вошёл внутрь, и моя челюсть поцеловалась с полом.

Я бывал во многих очешуенных местах, но этот номер затмевал даже особняк дяди Рэндольфа.

Будто зачарованный, я направился к центральному атриуму посреди комнаты, откуда открывался прекрасный вид на небо. Мои ботинки тонули в густой зелёной траве. Сад окружали четыре внушительных дуба. Нижние ветви проникали в комнату через потолок, переплетаясь со стропилами. Верхние же прорастали сквозь отверстие атриума, создавая своеобразный кружевной навес. Солнечный свет согревал мне лицо; в комнату вторгся приятный ветерок, принёсший запах жасмина.

— Как это возможно? - уставился я на Хундинга. - Над нами сотни этажей, а тут открытое небо. К тому же, сейчас середина зимы. Почему здесь так тепло и солнечно?

Бородач пожал плечами.

— Не знаю. Магия. Это ведь твоя загробная жизнь, мальчик. Ты заслужил парочку привилегий, правда?

В самом деле? Что-то я в этом сомневался.

Я медленно осмотрел комнату. Номер был в форме креста с четырьмя отсеками, расходившимися от центрального атриума. Каждое крыло по размеру было с мою прошлую квартиру: первое - служило в качестве прихожей, откуда мы вошли, второе - спальней со здоровенной кроватью. Несмотря на это, комната выглядела просторной и незагромождённой: бежевые покрывала и пушистые на вид подушки, такие же бежевые стены безо всяких рисунков, зеркал или каких-либо других аксессуаров. Тяжёлые коричневые шторы создавали видимость уюта и уединения.

В детстве мама всегда старалась не загромождать мою комнату. Лишние предметы и яркий свет мешали мне уснуть. Эта спальня идеально мне подходила, будто кто-то проник в мои мысли и воплотил их в реальность.

В третьем крыле слева располагалась ванная комната, облицованная черно-бежевым кафелем - мои любимые цвета. Здесь была сауна, джакузи, гардеробная, душ и туалет (эдакий чудной трон для доблестно погибшего воина).

Четвёртое крыло люкса было оборудовано под кухню и гостиную, где взгромоздились большой кожаный диван и плазма, с шестью различными игровыми приставками, спрятанными в медиа кабинет, а также книжная стенка, камин и два пустующих подле него кресла.

Чтение — это моя страсть. Я не прекращал читать даже после того, как бросил школу. Приходил в уютную общественную библиотеку и сидел над книгами разных жанров. Там я чувствовал себя в безопасности. Раньше я располагал обширной коллекцией книг, которой в последнее время мне жутко не хватало; кто бы мог подумать, что спустя годы я обрету её вновь.

Я хотел было ознакомиться с трудами, как вдруг заметил фотографию в серебряной рамке на каминной полочке.

По моему пищеводу словно шарик гелия пустили.

— Не может быть...

Рука непроизвольно потянулась к фотографии, на которой были запечатлены мы с мамой во время поездки на гору Вашингтон в Нью-Гэмпшире. Мне тогда было восемь. Это было одно из лучших путешествий в моей жизни. Снимок сделал смотритель парка, о чём мы его любезно попросили. Я улыбался до ушей (что впоследствии делал нечасто), демонстрируя свои недостающие передние зубы. Мама присела позади, заключив меня в свои объятия. Уголки её задорных зелёных глаз были испещрены мелкими морщинками, веснушки потемнели от солнца, а светлые волосы развевались на ветру.

— Это невозможно, - пробормотал я. - Эта фотография существовала в единственном экземпляре. Она сгорела при пожаре... - я повернулся к Хундингу, который протирал глаза.

— Ты в порядке?

Он прочистил горло.

— Все нормально! Не бери в голову. Отель часто предоставляет клиентам сувениры из их прошлой жизни. Фотографии... - его рот подрагивал под бородой. - Когда умер я, фотографии ещё не изобрели. Тебе несказанно повезло.

Повезло.