— Что-то ищешь? — беззвучно спросил кто-то.

Путь домой не остался в моей памяти — я примчался в замок растрепанный и исцарапанный, насмерть перепугав челядь диким взглядом и невнятной речью. Быстро сориентировавшись, мастер Горич выгнал всех, напоил меня коньяком, завернул в плед и долго носил на руках, пока я не перестал трястись и не заснул. Утром я не мог точно описать происшедшее — все стояло перед глазами, но слова на язык не шли. Домашние сошлись на том, что в овраге меря напугал какой-то зверь или бродяга, а мне ночами еще долго снились подземелья.

Меня необъяснимо тянуло в это место. Наверно, я был слишком глуп, чтобы испугаться по-настоящему. Вообразив себя черти кем и вооружившись свечкой, я принялся исследовать подземный лабиринт. Дело кончилось вполне предсказуемо — однажды я заблудился в бесконечных переходах, лишь наполовину искусственных, на разных уровнях простирающихся вглубь земли.

Он появился, когда погасла свеча, и вывел меня, хлюпающего и продрогшего, к дверям винного погреба, расположенного в подвале замка. Он был ехиден, но снисходителен, насколько может быть снисходителен Крабат из Подземелья — наш фамильный призрак. С его приходом тьма наполнилась таинственным потусторонним мерцанием, в котором парила бесформенная тень пришельца из-за Грани — черная на черном. Как зачарованный, я следовал за ней по извилистым проходам, искренне наслаждаясь жутковатым приключением.

Много лет спустя я спросил Крабата, на фига ему сдался какой-то потерявшийся шпаненок, пусть даже и наследник хозяина замка. Он обшипел меня, обвинил в неблагодарности за спасенную жизнь и предложил немедленно исправить упущение.

Более я об том не заикался. Шесть лет — почти треть жизни — я гордо владел страшной Тайной, какую не откроешь даже самому лучшему другу. Сушеные жабы кузена Кристофа по сравнению с этим были просто смешны. Учитывая, что в окружении отца было модно держать колдунов за придурков, Крабат стал единственной причиной, по которой я почтительно отношусь к магии любого рода.

А магом оказался худощавый пожилой мужчина, с благородной сединой в волосах и курчавой бородкой, одетый на манер преуспевающего купца. Никаких атрибутов волшебника — мантии, посоха, остроконечной шляпы — не было в помине, он заговорил первый и говорил уже какое-то время. Я постарался срочно врубиться.

Маг знал отца, поприветствовал, спросил обо мне, меня представили.

— Вы напоминаете мне вашего отца в молодости, — мага звали Фернадос, — он в ваши годы был весьма решительным молодым человеком.

У меня хватило ума не отвечать с набитым ртом, я спешно пропихнул в себя не дожеванное мясо, отец усмехнулся.

— Надеюсь, ему не потребуется моя решительность.

В моем мозгу забрезжила догадка.

— Вы тот самый Фернадос?

— Если вы имеете в виду скромного участника аранского ополчения, то да.

Ну конечно! Семнадцать лет назад возглавляемое отцом ополчение отбило яростное вторжение из Дебрей, вечного источника неприятностей для нашего многострадального королевства. Тогда-то граф Икторн и заработал славу полководца.

О причинах нашествия тех странных существ до сих пор спорят адепты, но Фернадос был единственным гильдийским магом, принявшим участие в войне, и единственным из них, с кем отец сел бы за один стол.

— Что заставило тебя покинуть Холл?

Фернадос скорчил кислую мину.

— Не хочу распускать слухи, Джеймс. Дела и так пошли ни к черту.

— Зашевелились Дебри?

— Если бы только! Я не знаю места, где не возросла бы напряженность. Конфликты раздирают земли от моря до моря. Некоторые винят в беспорядках падение нравов, другие — вырождение правящих родов, — маг страдальчески закатил глаза.