— Да наплевать мне на Барру, мы ведь о тебе говорим! — воскликнул Вик. — Пакс, мой отец — певец и музыкант. А они умеют разбираться в людях, в их мыслях и чувствах. Иначе бы люди их не слушали. Да, я не научился петь и играть на арфе, но все же мне удалось многое перенять от отца. Пойми, люди — не куклы. Они не могут быть только хорошими или плохими. Хороший солдат или добрый приятель — это не гарантирует от того, что этот человек вдруг окажется негодяем, трусом, предателем или лжецом. Понятно?

— Да… Но Барра…

— Катись ты со своей Баррой! Вот ведь упрямая деревенщина! Ладно, слушай меня. Ты рассказывала, что всегда мечтала стать воином, так? Солдатом, воюющим за добро, верно? — Вик подождал, пока Пакс кивнет. — Так вот, ты так занята этим, что не замечаешь ничего вокруг. Ты видишь людей хорошими бойцами или наоборот. И для тебя нет середины. То же и с добрыми и злыми — либо одно, либо другое. Сама ты вообще-то добрая, вот тебе и кажется, что все вокруг такие. Но большинство людей, слушай внимательно, Пакс, большинство — между, посередине, как в смысле воинского мастерства, так и по отношению к добрым и злым. Все люди разные. Понимаешь, ты пропустила что-то важное в своем понимании мира. Обычно людей приходится учить, что, например, внешне одинаковые мечи вовсе не похожи друг на друга: один лучше, другой хуже. С тобой все наоборот: ты безошибочно выберешь лучший клинок, отложишь худший и разложишь между ними остальные. Но в людях ты абсолютно не разбираешься. А это дело нужное, позволю себе заметить, — уже в полушутку добавил Вик.

Пакс кивнула:

— Кажется, я поняла, о чем ты, Вик. Наверное, ты прав. И все-таки как насчет Баррани?..

Вик закатил глаза и сложил руки на груди:

— Как ты мне надоела! Все, твоя взяла. Я про нее ничего не говорил. Только сказал, что она — крутая девчонка. И умоляю, не начинай все сначала!

Арни и Сабен украдкой захихикали, и Пакс вдруг поймала себя на том, что и ее губы расплылись в улыбке. Хотя, честно говоря, в глубине души она не была уверена, что правильно поняла шутку Вика.

Зимние казармы в Вальдайре показались Паксенаррион уже почти родным домом. Знакомые здания, знакомые люди. Да и к первогодкам уже никто не относился как к новичкам. После первой кампании они были приняты в роте как равные. После торжественной поминальной церемонии Пакс действительно почувствовала себя лучше: давившее ее чувство несправедливой утраты утихло, отошло куда-то в глубь сознания.

Зимой солдаты в основном занимались отработкой мастерства ведения боя в строю, индивидуального владения оружием, рукопашного боя. Довелось им и поработать по хозяйству. Пакс немало дней провела в кузнице, кожевенной и оружейной мастерских, подавая, поднося и перетаскивая, в общем — делая все, на что способен неумелый подсобный рабочий. Воспользовавшись возможностью, Пакс начала тренироваться с двуручным мечом и приобрела новый набор синяков и ссадин.

Проводя свободные дни в городе, Паксенаррион и ее друзья с удивлением заметили, что их жалованье, казавшееся поначалу таким большим, тает просто на глазах.

Как-то, сидя за столом в излюбленном трактире роты Пелана — «Белом Драконе», Арни, вздохнув, заметила:

— Дело не в том, что вещи такие дорогие, просто их много, и все нужно купить. У нас ведь пока, считай, ничего нет…

— Да, я понимаю, — ответила Пакс. — Я вот — собиралась копить, чтобы расплатиться с отцом за приданое, а продолжаю тратить деньги. — Она обвела рукой накрытый стол. — Но если не считать этих походов в трактиры, все, что я купила, — действительно нужные вещи… Ну, скажем, большинство из них.