|
На стене одна-единственная фотография в простой рамке, изображающая морской берег с пальмами на закате. Может быть, Сейшельские острова, а может быть, Сан-Диего. Мадам Дюрок можно было дать около шестидесяти лет. Звезда Голливуда Лорен Бэколл, только немного похудевшая. Голос с приятной хрипотцой, огромные глаза Бетти Дэвис, точеные скулы, волосы с легкой проседью, стрижка «под мальчика». Прическа, внешне небрежная, наверняка стоила очень больших денег. Одета была мадам в бордовую шелковую блузу, плиссированную юбку и туфли на низком каблуке от «Арче». Курила она черный «Житан» без фильтра, не такой вонючий, как «Байард» Бернхейма, но где-то близко. Гости представились, сообщили, что Морис Бернхейм порекомендовал обратиться к ней, а потом поведали всю историю от начала до конца, впрочем не упомянув постоянно возрастающее количество трупов на пути, в том числе убитого в парижской гостинице полицейского, политических убеждений Акселя Келлермана и его отца, а также свое незаконное проникновение в жилище семьи Аллар и похищение их дорогущего «мерседеса». В отредактированном виде их приключения выглядели, по крайней мере, благопристойно. Доктор Дюрок щелкнула золотой зажигалкой, прикурила «Житан» и выпустила две тонкие струйки из ноздрей аристократического носа. — Я боюсь, что по Интернету расползлось слишком много увлекательной, но, мягко говоря, неправдоподобной информации о таких людях, как Роджер де Флёр, — неспешно начала она. — Можно посидеть в Google, поиграть клавиатурой, как пианист, и набрать материала на целую романтическую эпопею… В ее словах проскальзывал почти незаметный, но неискоренимый акцент. Чувствовалось, что для француженки английский был долгое время вторым языком общения. Холлидей мог поклясться, что она несколько лет преподавала в каком-нибудь американском университете. — А правда заключается в том, что Роджер де Флёр был не кем иным, как немецким виноторговцем. Он никогда не состоял в ордене Храма, не совершал никаких героических подвигов, не спасал Святую чашу Грааля из осажденного сарацинами Иерусалима. Он был просто деловым человеком. Бизнесменом до мозга костей. Трезвомыслящим и практичным. — Но он реально существовал? — озабоченно спросил Холлидей. — Конечно! — кивнула Дюрок. — Его существование подтверждается записями в книгах порта Ла-Рошель. И кстати, архивы моего рода тоже свидетельствуют: Роджер де Флёр — не вымышленный персонаж. — Вашего рода? — удивилась Пэгги. — Famille Duroc живет в Ла-Рошели с начала двенадцатого столетия, — с легким оттенком гордости ответила мадам. — Мы — одна из самых старых семей в Аквитании. — Она выпустила облачко дыма, словно жирную точку в своем утверждении. Слушая эту женщину и глядя на ее породистое лицо, Холлидей начал догадываться о причинах французской революции и возвышения маленького корсиканца по имени Наполеон Бонапарт. По крайней мере, о некоторых причинах. Она просто излучала высокомерие, взращенное и выпестованное на протяжении многих сотен лет. — Первоначально мои предки носили фамилию дю Ла-Рошель, но впоследствии ее сократили до Дюрок. — Они были винными торговцами, как де Флёр? — не смог удержаться от сарказма подполковник и тут же пожалел об этом. — Они были наследными герцогами Аквитании, — холодно ответила Валери Дюрок. — В моих предках числятся Гильом Железнорукий143 и Ричард Львиное Сердце… — И по-видимому, ваши предки участвовали в Крестовых походах? — Конечно! Ведь среди них был Вильгельм Благочестивый!144 — Они арендовали суда торгового флота де Флёра? — Само собой. |
