– Хочешь получить по тыкве? – Жук опасливо посмотрел на приближающегося здоровяка в золотистой жилетке. – Не хами.

Колян под осуждающими взглядами компании стушевался и вежливо заказал две бутылки водки и закуску.

– Не много? – спросил Тузик.

– В самый раз, – ответил ему Колян. – Сегодня в городе сплошной бардак. Менты перешли на круглосуточное дежурство. Шмонают всех подряд. Так что сидим тихо и не высовываемся. Не нужно дергать тигра за хвост без нужды.

Колян, несмотря на уголовную внешность и наколки, мнил себя образованным и часто пользовался "умными" фразами, которые вычитал в тюремной библиотеке. Таким "самообразованием" он занимался в общей сложности одиннадцать лет (чуть больше, чем Тузик), и Леха опасался заводить с ним разговоры на отвлеченные темы. В таких случаях Колян начинал вещать, словно записной депутат Государственной думы, и остановить его можно было только застрелив.

Потому Леха промолчал и не поддержал разговоры приятелей, а водку выпил машинально, думая о своем. Что делать, что делать!? Он очень сомневался, что сумка преспокойно лежит где-то в кустах и дожидается своего хозяина. Саюшкин знал, что место происшествия должны были осмотреть весьма тщательно, но сделают ли в уголовке соответствующие выводы?

Менты ведь свой хлеб не зря едет, что бы там о них не говорили. Да, он ни разу не попадал в их поле зрения, однако, кто может дать гарантию на этот раз? Если сумку нашли и об этом станет известно владельцам героина… Воровской мир достаточно тесен, а "специалистов" его профиля можно на пальцах пересчитать. Наведут справки, и тогда…

Лехе показалось, что у него волосы стали дыбом. Господи, спаси и сохрани!

Нужно как можно скорее продать героин оптом и бежать из города! С большими деньгами ему сам черт не брат. Например, в столице тоже можно устроиться вполне прилично.

Чего-чего, а собак в Москве хватает. И состоятельных владельцев четвероногих друзей человека тоже достаточно. Ну, это так, на всякий случай. Если не заладится собственный торговый бизнес, который он теперь обязательно заведет. Притом, вполне легальный.

Годы берут свое, да и надоело вести двойную жизнь. Он и так уже совсем заврался, чтобы не дать соседям ни малейшего повода усомниться в его порядочности…

Задумавшись, Саюшкин не заметил как от компании, в которой сидел барыга Саврасыч, отделился человек и подошел к их столу. Когда он положил ладонь на плечо Лехи, вор вздрогнул и с испугу отпрянул.

– Ты, это… чего!? – спросил он срывающимся голосом.

– Здорово. Не узнал? – Квадратная, грубо вытесанная мордуленция подошедшего расплылась в намазанный маслом блин.

– Узнал… – Саюшкин огромным усилием воли взял себя в руки. – Тебя спутать с кем-либо очень трудно.

– Хех-хех… – засмеялся квадратнолицый и сложил на тугом животе свои руки-лопаты с короткими пальцами-сосисками.

Это был человек Саврасыча, его наперсник и телохранитель, которого звали Аркашей.

Внешне он походил на швейцара Шулику – был такой же кряжистый и сильный, словно бык – но хитростью превосходил даже своего хозяина-пройдоху. Что их связывало, притом долгое время, не знал никто.

Воры поговаривали, будто Саврасыч и Аркаша – гомосексуалисты, однако это был, скорее всего, треп. И богатый барыга, и его телохранитель когда-то имели семьи и детей. Да и сейчас они были не прочь снять какую-нибудь шалаву – на двоих.

– Что тебе нужно? – спросил неприветливо Леха.

– Мне – ничего. Петр Кузьмич просит тебя пожаловать за наш стол.