|
Жанна утонула в розовых складках ткани. Когда она выглянула уже через решетку, женщина, еще сама не одетая, ожесточенно комкала нарядную бумагу. Слепив вовсе небольшой мячик, она бросила его в урну, и только потом сама накинула паранджу. — Держи! — Женщина уже совала Жанне в руку еще один из своих нарядных свертков, а в другую руку изо всех сил вцепилась ледяными пальцами. Толстоватые полицейские турки (а кто, спрашивается, видал стройного турка старше тридцати лет?) достаточно снисходительно взглянули на женщину с невзрослой девушкой, обвешанных, несомненно, дорогими покупками. — Еще кто то остался в туалете? — спросил один, выразительно раскрывая ладонь для документов. — Нет, вроде бы, не знаю, — спутница Жанны протянула пластиковую карточку. — А на девушку? — Полицейский сканировал маленький четырехугольник карманным прибором. — Проверьте вашу базу, — надменно произнесла женщина. — В данных должно содержаться, что у меня есть четырнадцатилетняя дочь, Иман. — Вообще то непорядок, уважаемая. Скоро замуж отдавать, а ходит без собственных документов. Проходите. Оказавшись на улице, женщина прибавила шагу, увлекая Жанну, чьей руки по прежнему не выпускала, к маленькому спортивному автомобилю. — Вы меня здорово выручили, — Жанна, высвободив ладонь, попыталась, было отдать сверток владелице. — Дальше я легко разберусь сама. — Послушай, девочка, я же вижу, ты что то натворила. Полицейских сегодня в городе втрое больше обыкновенного, а документов у тебя нет, ведь так? Пересидишь несколько часов в безопасном месте. — Так Вы не мусульманка? — улыбнулась Жанна, забыв, что улыбки не видно. — Мусульманка. Жанна отпрянула назад, невольным, но резким движением всего тела. — Я прошу тебя. — С какой это радости Вам мне помогать? — Ты француженка. — Я — да, Вы — нет. Вы — бывшая француженка. — Быть может, — женщина не обиделась. Жанна давно могла бы уже, конечно, дать деру, но ее обуяло любопытство — обычный ее порок, за который уж столько раз ее справедливо ругали. Нет, ну надо же поглядеть, откуда берутся такие своеобразные коллаборационисты? Раз уж случай сам вышел. В конце концов, семь бед — один ответ. — Ладно, — она уселась на переднем сиденье. Вздохнув с облегчением, женщина тут же сорвала свое авто с места: полицейские, что должны были вот вот показаться из туалета, верно, здорово ее пугали. Через несколько минут они мчали уже мимо Люксембургского сада. — Да, уж кстати, — говорить через вязаную решетку, которая лезла в рот, было препротивно. — Как Вас зовут? Женщина ответила не сразу. Она, казалось, внимательно следила за дорогой. Ее руки, уверенно управляющиеся с рулем, были изысканно узкими, с хрупкими длинными пальцами. Маникюр на овальных, в меру длинных ногтях был неприметный, телесного цвета. Вот только колец на пальцах, пожалуй, ощущался явный перебор, и все тяжеленные, червонного золота. Кольца не шли рукам, никак не шли. — Зови меня Анеттой, — наконец, не поворачивая к Жанне головы, сказала женщина. ГЛАВА 8. ПУТЬ ВО ТЬМЕ — Отец Лотар, можно мне немного Вас проводить? Священник, вышедший один из той двери, у которой стоял Эжен Оливье, взглянул на молодого человека, не узнавая. Или все же узнал? Кивнул, но рассеянно, без своей доброжелательной улыбки. — Я не очень люблю делиться такой неприятной дорогой, — произнес он наконец. — Сегодня я ночую не у себя в бомбоубежище, а в метрополитене. Ну это ребенку понятно, что нельзя долго ночевать в одном и том же месте. — А на какую Вам надо станцию? — Пляс де Клиши. — А Вам не кажется, отец, что заночевать там получится только завтра? — поинтересовался Эжен Оливье. |
