Скилганнон опустился рядом.

— Отчего ты не хочешь остаться?

— Сам знаешь. Это не моя жизнь, мальчуган. Это жизнь Харада. А славно опять дохнуть горным воздухом, славно поглядеть на звезды. Однако поговорим о тебе. Как ты поживаешь?

Скилганнон ответил не сразу. Потрясение, испытанное им при виде Друсса, сменилось громадным облегчением — ведь он больше не был один в этом чуждом мире. Теперь облегчение тоже прошло, и одиночество вновь выглянуло из мрака.

— Мне не следует быть здесь, Друсс. Все просто. Моя жизнь прожита.

— Это верно, парень. Не следует. Что ты собираешься делать?

— Вернусь в Наашан. Кроме него, у меня ничего нет.

— Может, это и правильно, — помолчав, сказал Друсс, — но навряд ли. Раз ты вернулся, должна быть какая-то причина, какая-то цель. Я это точно знаю.

— Я вернулся оттого, что один самонадеянный человек уверовал в древнее пророчество. Он думал, что я скакал на коне с огненными крыльями. Думал, что я положу конец ужасам этого нового мира.

— Может, оно и так.

— Я один, войска у меня нет, — со смехом сказал Скилганнон.

— Э, паренек! Если тебе понадобится войско, ты его наберешь. — Друсс снова оглядел крепость. — Я когда-то, давным-давно, родился как раз для этого. Для того, чтоб прийти сюда и не дать погибнуть своей стране. Один-единственный старикан с топором. Такая была у меня судьба. А у тебя она своя. Здесь и сейчас.

— Скорее уж кара, чем судьба, — уныло произнес Скилганнон. — Сперва тысяча лет в Пустоте, потом это. В Пустоте я хотя бы знал, за что терплю.

— Ничего ты не знал. — Друсс перевел взгляд на горы. — В эти горы вошло зло. Я чувствую. Кровь невинных прольется.

— Что за зло?

— Твои мечи при тебе?

— Я не хочу ими пользоваться, Друсс. Не могу.

— Поверь мне: ты сильней их злого начала. Без них тебе не обойтись, парень, а Хараду не обойтись без тебя. — Друсс вздохнул. — Мне пора.

— Нет! Побудь хоть немного еще. — Скилганнон услышал отчаяние в собственном голосе и попытался себя побороть.

— Я догадываюсь, паренек, как тебе одиноко, но остаться никак не могу. Надо кое-кому помочь. В Пустоте никто долго один не продержится.

— Не понимаю. Так ты тоже заключен в Пустоте? Что за вздор.

— Я не заключен там и прихожу туда по своей воле. Когда захочу, то уйду. Ты плохо помнишь то, что там с тобой было, верно?

— Верно.

— Может, оно и к лучшему. — Друсс вздохнул. — Смотри, береги себя.

Скилганнон, борясь с отчаянием, приказал себе улыбнуться.

— Ты тоже, Друсс. Я мало что помню, но в Пустоте есть такие твари, что даже тебя способны прикончить.

Друсс ответил на это раскатистым, полным жизни смехом.

— Не дождешься, паренек!

Он улегся на расстеленное у костра одеяло и затих. Потом по его мощному телу прошла судорога, и Харад с безумными глазами, сжав кулаки, вскочил на ноги. При виде Скилганнона его охватило смущение.

— Сон страшный привиделся. — Тяжело дыша, он поднял топор, и его дыхание выровнялось. — Я вообще-то редко сны вижу. Только здесь.

— Что же тебе приснилось? — с тяжелым сердцем спросил Скилганнон.

— Забыл уже. Серое небо, демоны. — Харад передернулся.