– Я вижу Земарка! Больше я не вижу ничего! – отчеканил накхарар. ‑Как ты смеешь помешать мне убить его?

– Как? Да с помощью моих солдат, если ты вынудишь меня пойти на такое, – все так же ровно ответил Муниций. – Римлян в Гарсавре больше, чем васпуракан. Посмотри мне в лицо, Гагик. Неужели ты сомневаешься, что я сделаю это? Попробуй только не подчиниться приказам. Я очень высоко ценю твой опыт и знания, и тебе это хорошо известно. Но ты обязан повиноваться старшему по званию. И клянусь богами – я добьюсь повиновения!

Багратони внимательно посмотрел на молодого командира. Молчание растянулось на целую вечность.

– Да, ты умеешь добиваться повиновения, – задумчиво молвил васпураканин. – Хорошо. Ну, и каковы будут, в таком случае, твои приказы? – Он почти выплюнул последнее слово.

– То есть как – каковы? Идти на помощь Скавру, разумеется! – тут же сказал римлянин. Он вовсе не был так спокоен, как притворялся. Пот проступил на его лице.

– Зачем же было тогда валять дурака? Ведь мы с тобой хотим одного и того же! – воскликнул Багратони.

– Я знаю, как ты ненавидишь йездов и Земарка. Не могу винить тебя за это, Гагик. Но я хочу, чтобы ты помнил: твой отряд действует в составе легиона. Ты не имеешь права бежать сломя голову, куда тебе вздумается.

В разговор вступил Лаон Пакимер.

– Только вот любопытно: понравится ли Императору, если ты начнешь бродить там, где тебе вздумается, Муниций? Полагаю, в таком случае ты не слишком будешь отличаться от Гагика?

Неожиданно Муниций ухмыльнулся:

– Вероятно. Но в Гарсавре римских солдат, опять‑таки, больше, чем имперских. Уж не знаю, что Туризин сможет тут поделать.

– Не слишком много! Разве что лопнет от злости. – Пакимер усмехнулся, скаля зубы.

– Если ты захватишь Аморион и отдашь его Туризину, возможно, он не станет сердиться, – сказала Неврат Муницию.

– Она права. – Пакимер дерзко посмотрел на Неврат. Молодая женщина подозревала, что одобрение хатриша относится скорее к ее красоте, нежели к ее образу мыслей. Однако Пакимер отнюдь не был таким дураком, чтобы приставать к чужой жене.

– Если йезды разгромят нас по дороге, нам будет безразлично, что поделает об этом Туризин, – сказал Муниций. – Но я рад, что мы хорошенько дали по зубам Явлаку, когда он устроил налет прошлой зимой. Его кланы не посмеют нас трогать.

– Оставь Явлака мне, – сказал Пакимер. – Я заплатил ему за нападение на намдалени, когда нам это потребовалось. Полагаю, немного золота поможет ему не заметить, как мы проходим через его земли.

– Это земли Империи, – поправил Муниций, нахмурившись.

– Сейчас на этих землях находится Явлак, а Империей на них, прости, и не пахнет. Неужели тебе так любо рисковать и с боями пробиваться по кишащей йездами территории? Ты потеряешь на этом Фос знает сколько времени.

Муниций прикусил губу. Неврат поняла, что Пакимер отыскал магическое слово, которое могло соблазнить командира римлян. Муниций, конечно, не желал иметь каких‑либо контактов с йездами, кроме военных столкновений. Но время…

Муниций забарабанил пальцами по столу и снова забормотал что‑то по‑латыни. Неврат уловила знакомое слово, но всей фразы не поняла. В конце концов римлянин сказал:

– Нет. Если мы будем продвигаться достаточно быстро, Явлак не осмелится тревожить нас.

В отличие от Багратони, Пакимер по тону говорившего сразу почувствовал, что решение окончательное.

– Что ж, ты командир, тебе и решать, – сказал он, махнув рукой. Обычно этот небрежный жест изображал у хатриша салют старшему по званию.