|
Фафхрд покачал головой. – Наш путь лежит туда, – сказал он, указывая на северо восток, где Звездная Пристань поднималась как стоящая, но спящая, или притворяющаяся спящей, великанша. Она выглядела по меньшей мере в семь раз мощнее и выше, чем раньше, до того, как два дня назад Обелиск Поларис скрыл ее вершину. Мышелов сказал с некоторой долей горечи: – Все наши бравые усилия при подъеме на Обелиск только сделали Звездную Пристань выше. Ты уверен, что на ее вершине нет еще одного пика, сейчас невидимого? Фафхрд кивнул, не отрывая взгляда от той, что была не имеющей консорта императрицей Гряды Гигантов. Ее косы выросли в огромные разлившиеся реки снега, и теперь оба искателя приключений могли видеть, как в них что то слабо шевелится – это соскальзывали и скатывались вниз лавины. Южная Коса стекала двумя огромными извивами по направлению к северо западному краю могучей вершины, на которой друзья стояли. Высоко над ними нависающая снежная шапка Звездной Пристани – край которой сверкал в лучах солнца, словно усыпанный бриллиантами, – казалось, наклонялась чуть больше, чем когда либо раньше, и вместе с ней Лик с его высокопарным и ироничным взглядом как у великосветской дамы, намекающей на возможность интимной близости. Но длинная бледная дымка вуали Большого и Малого Вымпелов не струилась больше с ее Шляпы. Воздух на вершине Звездной Пристани, должно быть, был в этот момент таким же неподвижным, как на вершине обелиска, где стояли два друга. – Какого черта должно было случиться так, что Кранарх и Гнарфи приступили к подъему на северную стену в единственный день из восьми, когда нет ветра! – выругался Фафхрд. – Но эта стена еще станет их погибелью – да, и погибелью их двух прихвостней в лохматой одежде. Это затишье не может продолжаться долго. – Я вспоминаю сейчас, – заметил Мышелов, – что когда мы кутили с ними в Иллик Винте, Гнарфи по пьянке хвастался, что он может высвистывать ветер – научился этому фокусу от своей бабушки – и свистом же может успокаивать его, что в данном случае гораздо более существенно. – Тем более нам надо торопиться! – воскликнул Фафхрд, вскидывая на спину дорожный мешок и продевая свои могучие руки в широкие лямки. – Пошли, Мышелов! Вставай, Хрисса! Мы перекусим и утолим жажду перед снежным гребнем. – Ты хочешь сказать, что мы должны приступить к разрешению этой морозной, предательской проблемы сегодня? – запротестовал Мышелов, который с превеликим удовольствием разделся бы и погрелся на солнышке. – До полудня! – провозгласил Фафхрд. И с этими словами решительным шагом повел маленький отряд прямо на север, придерживаясь западного края вершины, словно для того, чтобы с самого начала предупредить любое поползновение любопытного Мышелова заглянуть за восточный край. Мышелов последовал за Северянином почти без возражений; Хрисса шла, прихрамывая, и поначалу сильно отставала, но потом догнала друзей, когда ее хромота прошла, а ее кошачий интерес ко всему новому возрос. И так они шли через огромную странную, гранитную равнину, расстилавшуюся на вершине Обелиска и прорезанную то тут, то там белыми, как мрамор, полосами известняка. Через некоторое время пропитанная солнцем тишина и однообразие стали наводить ужас. Пологость склонов была обманчивой: Фафхрд заметил несколько впадин, в которых мог бы спрятаться батальон сидящих на корточках вооруженных людей – и остаться невидимыми до тех пор, пока не подойдешь к нему на расстояние полета копья. Чем дольше путники шли по равнине, тем внимательнее Фафхрд изучал камень, о который лязгали шипы его башмаков. Наконец он остановился, чтобы указать на странную, покрытую рябью полосу. – Я готов поклясться, что когда то это было морским дном, – негромко сказал он. Глаза Мышелова сузились. Он подумал об огромном, невидимом, похожем на рыбу летуне, которого они видели прошлым вечером, о том, как напоминающий ската силуэт колыхался под снегопадом. |
