Плохие дни потому так и называются, что в них ничего хорошего нет. Как этот день начался, так он и обязан был закончиться. Примерно через час после того, как шеф покинул офис, в приемную к Екатерине завалился какой-то раздраженный мужик лет пятидесяти.

— Где директор?! — орал он еще в коридоре, а потом остановился перед секретарем и гораздо громче вопросил: — Где он?! Я в этих клиниках хренову тучу денег потратил, так что он поговорит со мной лично, а не будет прикрываться какими-то там менеджерами! Что ты сидишь, глазами лупаешь? Или я не по-русски объясняю?!

Катя к тому моменту выдохлась настолько, что даже на ответную злость сил не нашлось. Она тяжело вздохнула и совершенно равнодушно ответила:

— Уехал в отделение на Самойловской. Там какой-то Пономарев скандал устроил, Игорь Валентинович поехал персонал морально поддержать. Будет к четырем. Вы можете подойти к этому времени или подождать здесь.

Мужчина, кажется, решил, что его попросту собираются спровадить. Потому сориентировался, рванул на себя дверь кабинета начальника, увидел, что там никого нет, и снова яростно уставился на Катюшу.

— К четырем?! — снова заорал так, будто проверял слух у жителей жилого комплекса через квартал.

— К четырем, — без малейшей эмоции повторила Катюша.

— Так я никуда не уйду! — угрожающе заверил мужик.

— Так я и не надеялась. Я бы вам кофе предложила, но вижу, что вам кофе уже помешает. Вам бы что-нибудь наоборот. Анти-кофе.

— Анти-кофе? Ты издеваешься?!

— О, — вспомнила Катюша. — Минералку будете?

Она вытянула из сумки ту самую бутылочку, которую даже не открыла, — олицетворение ее полного поражения. И через стол протянула ее обескураженному мужчине.

— Садитесь, садитесь. Сидя орать удобнее. Я по маме своей знаю.

Возможно, мужчина от неожиданности не придумал, как реагировать, и рухнул на ближайший стул. Одним глотком осушил половину минералки, потом долго молчал и сурово сопел. Все тише и тише, поняв, что конкретно от этой слушательницы адекватной реакции не дождется. И именно это заставило Катюшу все-таки отвлечься от составления документа и взглянуть на него. А потом просто высказала то, что первым в голову пришло — наверное, ей с самого утра было жизненно необходимо произнести это вслух:

— День сегодня — полное дерьмо.

Мужчина усмехнулся. Снова сделал глоток минералки и начал говорить совсем другим тоном:

— В самую точку. Вот так живешь, живешь, никого не трогаешь, а потом все рушится.

— Меня Катей зовут, — она просто решила поддержать собрата по несчастью, у которого тоже день не задался.

— Михаил Дмитриевич, — представился и он. — Пономарев я. Здесь меня все знают, а вот тебя я впервые вижу.

— Так я всего второй день работаю. А что случилось-то, Михаил Дмитриевич?

Он тяжело вздохнул.

— Коротко и не расскажешь… Черт его знает, с чего начать.

— А вы на мне потренируйтесь. Чтобы потом, когда Игорь Валентинович вернется, вы его сразу козырями!

Мужчина теперь даже почти натурально улыбнулся. Долго думал, а потом кивнул:

— Давай-ка, Кать, чайку нам. Есть чай?

— Отыщем! — обрадовала Катя и побежала заваривать.

Михаил Дмитриевич тем временем подобрал нужные слова и начал рассказывать:

— Я много лет клиент! Офигеешь, если скажу, сколько бабла в клинике оставил. И дочерей, и жену туда же тащу, если прижмет.

— А что, хорошо лечат? — Катюша передала ему чашку и заняла стул с этой же стороны стола, чтобы болтать было удобнее.