— Синяки! И с какой это стати у меня должны быть синяки, моя дорогая подружка?

Энни не ответила. Тогда Сильвия расстегнула пуговицы на рубашке, но сняла ее не полностью, обнажив тело лишь до бедер. Энни покраснела.

Несмотря на то что они много лет жили под одной крышей, ей никогда не приходилось видеть Сильвию обнаженной. Энни очень удивилась, увидев, какая у нее маленькая грудь. Сильвия повернулась к ней спиной. Бугорки позвоночника были похожи на крупные белоснежные жемчужины. На теле Сильвии не было ни одного синяка.

— Ну что, довольна? Думаю, теперь-то ты убедилась, что моя кожа безупречна. По крайней мере, именно так говорит Эрик: «Сильвия, дорогая, твоя кожа безупречна».

Энни отпрянула, увидев гнев в ее глазах.

— Я заметила подозрительное выражение твоего лица на дне рождения Дэниела, когда ты обратила внимание на мою руку! Я, кстати, поранилась в «Гранде», но ты тут же предположила, что во всем виноват Эрик. И я снова почувствовала этот немой укор в твоем голосе сегодня утром, и как только услышала, что ты зовешь меня, тотчас поняла, зачем ты явилась. Как тебе могла прийти в голову такая отвратительная, я бы даже сказала, омерзительная мысль? У тебя поистине больное воображение. Мне искренне тебя жаль: носить в себе столь гадкие предположения насчет совершенно невинных людей. Эрик — самый замечательный муж на свете. Мы безумно любим друг друга, и он никогда бы не посмел меня и пальцем тронуть.

Энни налила чай и поставила чашку Сильвии на прикроватную тумбочку.

— Я хотела как лучше, — не к месту сказала она.

— Я бы предпочла, чтобы впредь ты этого не делала.

Они пили чай, не говоря ни слова. Сильвия все еще кипела от злости.

— Думаю, мне лучше уйти, — наконец произнесла Энни.

— Это было бы совсем неплохо. Я с трудом сдерживаю желание швырнуть в тебя чашку. Я бы, наверное, выплеснула ее содержимое, но боюсь, на ковре останутся пятна.

Энни отнесла поднос на кухню и вернулась в спальню. Она предприняла последнюю попытку.

— Ты уверена, что все хорошо, Сил?

— Все просто замечательно, Энни. Хотя признаю, светская жизнь ужасно скучна по сравнению с той, что когда-то у меня была. Все эти благотворительные собрания и званые вечера мне до чертиков надоели. Я никак не могу забыть, как мы когда-то веселились на танцплощадках и в «Каверне».

— «Каверн» закрылся.

— Знаю, — резко сказала Сильвия. — «Битлз» поехали в Букингемский дворец, чтобы получить свои награды — рыцарские ордена. И мы больше не услышим «Mersey Sound» в их исполнении. Все со временем заканчивается, даже дружба.

— Ну, я пошла. — Энни неловко переступала с ноги на ногу. — Если тебе когда-нибудь понадобится… То есть я хочу сказать, если у тебя случится беда, ну… в спальне для гостей спит Дэниел, но в комнате Сары есть лишняя кровать.

— Нет уж, спасибо, Энни. И ты тоже не забывай, что для тебя и детей всегда найдется место в нашем доме, если вдруг Лаури изведет вас до смерти своим занудством.

Энни ахнула.

— Как ты могла сказать такую ужасную вещь?

— Не такая уж она и ужасная по сравнению с твоим предположением о том, что Эрик избивает жену.

— Пока, Сильвия. — Энни резко развернулась.

— Прощай, Энни.

Энни уже открыла дверь, как вдруг Сильвия закричала ей вслед:

— И не звони мне, я позвоню сама.

Она ждала на дорожке целых десять минут, надеясь, что Сильвия выбежит с криком: «Вернись, Энни! Вернись.