Так же несдержанно Сара вела себя и по отношению к детям, особенно это касалось Гари. Он был смышленым малышом и явно чувствовал напряжение в отношениях между родителями. Энни не раз замечала его нежелание идти к отцу, если поблизости находилась Сара, словно он знал, что это лишь расстроит ее.

Энни было странно видеть свою дочь с искаженным от злости ртом и горящими ненавистью глазами. Это было отталкивающее, мерзкое зрелище. Губы Сары были в постоянном напряжении, а лоб прорезала глубокая морщина гнева. Она совсем перестала за собой следить и практически не вылезала из джинсов и футболок. Когда они вышли на прогулку, на ней был темно-синий комбинезон.

— Ты выглядишь, как разбойник с большой дороги, — сказала ей Энни.

— А какой смысл наряжаться? — ответила Сара.

Энни с таким нетерпением ожидала приятного, беззаботного отпуска, однако поймала себя на мысли, что изо всех сил старается смириться с тем, что девочка, которая когда-то была ее дочерью, превратилась в фурию с перекошенным от ярости лицом.

Но почему? Неужели все дело в Австралии? А может, в Дэниеле? Интересно, изменилась бы Сара, если бы обстоятельства сложились иначе? Энни любила дочь, но чувствовала, что не может смириться с тем, какой она стала. Сидней был красивейшим городом, Энни обожала своих внучат, но атмосфера, царящая в доме, заставляла ее постоянно находиться в напряжении.

Супруги вели затворнический образ жизни.

— У вас есть друзья? — однажды спросила Энни.

— Есть пара девчонок, с которыми я иногда могу выпить кофе. Одна из них из Девона. Она так же, как и я, тоскует по родине.

— Почему бы вам не сходить куда-нибудь вчетвером? А я посижу с ребятишками, — предложила Энни.

Сара недовольно фыркнула.

— Да ты, должно быть, шутишь, мама. Муж Динах ни за что на свете не стал бы водиться с Найджелом. Его все терпеть не могут. — Она поцеловала маму в щеку. — Да и потом, мне бы не хотелось оставлять тебя одну.

Энни и минуты не могла побыть в одиночестве даже в своей спальне. Сара тут же приходила и, сев на кровать, все время расспрашивала о членах семьи Галлахеров, о тупике Хезер и обо всем, что хоть как-то было связано с ее родным Ливерпулем.

Иногда по утрам они прогуливались по живописному парку Рашкаттерз, расположенному в двух шагах от их дома, или же отправлялись на пляж, который тоже находился поблизости. Ровный золотистый песок, тщательно вымытый пенистыми водами Тихого океана, был в это время суток девственно чист. Несмотря на то что была зима, небо в Австралии оставалось голубым и безоблачным.

Однажды, когда стоял особенно погожий денек, Гари бежал впереди и, как завороженный, смотрел на свои следы. За ним, весело смеясь, шла Анна-Мари.

— Какая красота! — выдохнула Энни. — Тебе так повезло, Сара. У тебя есть прекрасный дом, двое милых ребятишек, и ты не испытываешь недостатка в деньгах. Ты живешь в одном из интереснейших мест на планете. Господь, должно быть, действительно пребывал в хорошем расположении духа, когда сотворил этот пляж. Миллионы женщин отдали бы все на свете, лишь бы оказаться на твоем месте.

Сара презрительно усмехнулась.

— И все равно я бы предпочла Ливерпуль.

— Просто ты не оставила Австралии ни единого шанса. Ты невзлюбила ее с самого начала. А я-то думала, что такое прелестное место, как это, должно тебе со временем понравиться.

— Ну уж это вряд ли, мама.

— Мамочка! — крикнул Гари. — Иди посмотри, какой прелестный камушек я нашел.

— Подожди минутку, — резко сказала Сара.

Гари сам подбежал к ней, держа в руке голубой камень.

— Смотри, мамочка. Он ужасно красивый.