Кабир послал скакуна вперед, чувствуя, как с боков к нему присоединяются все новые и новые воины, даже немного придержал начавшую разгон лаву — с восточной стороны прискакал, нахлестывая коней, дозор и практически одновременно с ним — еще больший отряд воинов бросивших свои шатры, что стояли дальше — возле второго колодца.

Небольшое ядро его родственников — братьев и племянников все больше обрастало ощетинившейся сталью и вот вперед, на встречу с наконец пришедшим в себя противником, рванулась неудержимая волна — молча, без обычных кличей и оттого страшно.

Все ближе и ближе, глядя между спин скачущих впереди Кабир наметил первую цель для своего копья, затем вторую — для сабли, но — сегодня был не его день. С вершины остающегося справа холма сорвался, видимый даже при полуденном солнце, пучок молний и прошелся по противнику, выбивая всадников из седла. Миг и большая часть отряда противника перестала существовать, остальные не выдержав произошедшего попытались искать спасения в бегстве, но безуспешно — огорченные сорвавшейся битвой воины Кабира в едином порыве перекололи и порубили побежавших.

Он же сам, только вонзив копье в спину бегущего понял, что совершил недостойный его поступок — глупость. В попытке напитать сталь кровью поправших обычаи он забыл о долге — в первую очередь надо было взять пленных, теперь же о том кто на них напал и зачем придется лишь гадать.

В компании внука и четырех подростков прискакала Гульчатай. В глаза бросилось первым делом поведение лошади, та хоть и слушалась команд, но выглядела совершенно отрешенно от происходящего, видимо, чтобы избежать неприятностей, гуль применила свое колдовство. Потом взгляд переключился на всадницу, было все же удивительно видеть женщину в доспехах, причем заметно, что носимых привычно, и при оружии, ну а «рогатый» из-за столь выдающихся ушей шлем вообще не походил ни на что. Удивляла и привычная посадка в мужском седле, хотя эта уверенность опытный взгляд обмануть не могла — на коне гуль сидела не больше чем пятый раз в жизни, и держалась исключительно на врожденной ловкости и гибкости.

Пока неслись назад на стоянку, чтобы оценить размер беды взгляд обеспокоенно то и дело останавливался на спутнице, странно, но это чудовище пустыни успело войти в сердце накрепко. Под шерстью, залитой начавшей спекаться кровью, было сложно разглядеть раны, скованности в движениях она тоже не проявляла, но глядя на ее правую руку, сейчас уверенно держащую повод, невольно вспоминался торчащий из нее наконечник стрелы. Почему же гостья не надела свой странный доспех — отчего-то была уверенность, что он смог бы ее защитить лучше самой дорогой кольчуги.

— Ну кто же является просить воды снаряженный как на штурм крепости?

Интересно, она действительно мысли читать умеет? Но в этот момент подскакали, наконец, к родному шатру, от которого им навстречу бросилась Раиса, забыв, что у нее в руках саадак с луком и стрелами. Бросилась правда не к Кабиру, а к гули, чем слегка его удивила. Гульчатай же успела бросить на него немного виноватый взгляд и неуловимым движением уклониться от распахнутых объятий, вмиг оказавшись за спиной Раисы. Там она в свою очередь обняла ее прижав руки к телу, одним движением потерлась об щеку и лизнув в ухо горячо зашептала:

— Не волнуйтесь матушка, все в порядке, только вот тискать меня не надо — хоть и ничего серьезного, но живого места не осталось. Шкура только благодаря клею клочьями и не висит. А теперь простите — у нас очень много дел.

После чего, вдруг оказалась за несколько шагов, и воздух прорезал голос, от которого зазвенело в ушах — слышим ясно он был наверняка не только по всему стойбищу, но и возле второго колодца.