— И вообще, — я неожиданно почувствовала прилив возмущения, — с чего вы взяли, что по коридору гостиницы я шла именно из его номера?

— Гм… — все трое многозначительно хмыкнули и так же многозначительно улыбнулись.

— Вот вам, господа, Амалия Федоровна Кузякина, — представил меня выросший за моей спиной Лунин. — Весьма интересная особа.

Терпеть не могу подобных характеристик. Тем более что мне доподлинно известно, что никому я не интересна. Ну, может быть, тут и стоило сделать скидку на обстоятельства, вследствие которых моя персона выглядела весьма занимательно в глазах четырех служителей закона. Однако я этой скидки не сделала, а потому возмущенно взревела:

— На каком основании меня задержали и приволокли сюда, а? У вас есть доказательства, что я удавила этого вашего Боккаччо, а? И раз уж зашла об этом речь, откуда мне-то известно, что мужчина, с которым я провела ночь, и ваш удавленный Боккаччо одно и то же лицо?! Вы мне показали только снимок, на котором я иду по коридору гостиницы. Может быть, тот, с кем я провела ночь, жив-здоров и зовут его вовсе не господин Боккаччо, а какой-нибудь Иван Иваныч Иванов.

— Гм… — кашлянули они хором.

Я умолкла и воззрилась на них в немом бешенстве.

— Ну, вы это… — за всех ошарашенно произнес майор Лунин и, выбравшись из-за моей спины, возник в центре душной комнатенки, — успокойтесь для начала.

— Какого черта?! — Я вошла в роль стервы и завращала глазами, как злобная теща перед провинившимся зятем.

— Может быть, господин Боккаччо сам удавился? — оглядев меня с ног до головы, предположил один из кабинетных.

Лунин подвинул мне доисторический стул:

— Сядьте, пожалуйста.

Я с подозрением покосилась на него, потом на предложенный стул:

— Вы уверены, что он не развалится?

— Да что вы! — искренне возмутился тот. — Он таких рецидивистов выдерживал!

— Ну тогда, пожалуй… — Я рухнула на утлую мебель, и, тут же почувствовав дикую усталость, растеклась по ней, безвольно свесив руки.

— Что касается опознания личности господина Боккаччо, вглядитесь, пожалуйста, в эту фотографию, — один из приятелей Лунина протянул мне небольшой снимок.

— Он там, это… В смысле, уже того? — голос мой предательски дрогнул. Я даже в кино терпеть не могу, когда на экране возникает покойник. Ну не люблю, что ж поделать!

— Чего того? — не понял Лунин, потом сообразил и улыбнулся. — Нет, на фотографии он весьма живой. Смотрите, не бойтесь.

Я взяла снимок и, кинув на него взгляд, томно вздохнула:

— Если вы этого человека называете господином Боккаччо, то он и есть тот, кого я оставила вчера в номере. Да. Несомненно.

— При каких обстоятельствах вы его оставили?

— Ну… — Я пожала плечами и помолчала, закинув голову и воззрившись на пожелтевший потолок. Минуту спустя я выдала результат своих мучительных блужданий по путаным тропам собственной памяти. — В общем, он спал.