— Хорошие то были времена, мистер Фолкерк, скажу я вам! — вновь подала она голос, а он молчал, предоставив своей визави исполнять ведущую партию. Пока это было ему нетрудно. Перехватить инициативу он вполне успеет, а пока лучше послушать, что ему скажут! — Война еще не началась, и денег было — трать не хочу! — вдохновенно витийствовала миссис Бэрроуфилд, довольная проявляемым к ней почтением.

— Теперь все иначе, — осторожно вступил наконец мистер Фолкерк и покачал головой. — Да вы, думаю, и сами об этом знаете.

— Еще б мне не знать! — хмыкнула миссис Бэрроуфилд и сделала еще глоток из стакана. — Я только и делаю, что экономлю — на всем! Абсолютно на всем! Пытаюсь выгадать хоть пару крох, хоть самую малость! Суммы, выделяемые на приют, остались прежними, а цены? Цены вымахали вдвое!

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, — немного смущенно пробормотал мистер Фолкерк, словно бы в этом была какая-то часть и его личной вины, будто он чего-то недосмотрел и теперь должен понести заслуженное наказание.

— Когда я пришла сюда в помощь бывшей настоятельнице, мне было пятнадцать, а за плечами — три года работы в другом приюте! — пустилась в личные воспоминания миссис Бэрроуфилд. — Я-то думала, что это лишь очередное повышение.

У нее вырвался хрипловатый смешок.

— Уверяю вас, мистер Фолкерк, я не собиралась оставаться здесь надолго, но вот же — прошло столько лет, и я теперь — настоятельница! Каково? А ведь помощи мне ждать совсем неоткуда…

— Мне и в голову не могло прийти, что все обстоит так плачевно и безнадежно, — негромко и с легким смущением отвечал мистер Фолкерк. — Но почему попечители приюта не написали обо всем его светлости? Это могло бы помочь… Да-да, наверняка могло бы помочь! Во всяком случае, они были бы извещены, и как знать… — Он готов был по законам риторики развивать эту мысль, но был неожиданно и довольно-таки развязно прерван.

— Они-то?! — презрительно фыркнула миссис Бэрроуфилд, не дожидаясь, пока посланец герцога договорит свою мысль. По ее разумению, никуда от нелицеприятной правды не спрячешься, ни за какие резоны. — Кто-то давно помер, а другим до нас нет никакого дела…

Перехватив удивленный взгляд мистера Фолкерка — не то от того, что его внезапно прервали, не то от неожиданности услышанного, — она поспешила объяснить:

— Полковник Мак-Наб умер три года назад, — и она тихонько хлопнула ладонью по краю стола, словно сдвинула костяшку на счетах, — мистер Камерон вечно болен, да и возраст у него такой, знаете ли — к восьмидесяти. — Еще хлопок, еще костяшка передвинулась в направлении реки Стикс… — Лорд Херчингтон? Этот безвылазно живет у себя в поместье, и о нем с момента смерти герцогини ни слуху, ни духу… — Последний хлопок, венчающий скорбный перечень, прозвучал, как звук молотка по крышке гроба.

— Могу лишь пообещать, — пробормотал мистер Фолкерк, впечатленный предъявленной ему картиной, — что сразу, как только вернусь в Шотландию, я расскажу его светлости о вашем бедственном положении.

— Была бы вам очень признательна, — отозвалась миссис Бэрроуфилд совсем другим — весьма довольным — тоном и еще раз переплела пальцы и снова их расцепила. — Знаете, сколько у меня сейчас на попечении детишек? — В ее взгляде засквозили тоска и усталость.

Мистер Фолкерк отрицательно покачал головой.

— Тридцать девять! — почти торжественно возвестила миссис Бэрроуфилд.