— Нет, так не пойдет. У нас нет никаких доказательств того, что Трифонов и есть оценщик. У нас нет доказательств того, что Кротов накануне смерти встречался с Трифоновым и тем более передал ему свои находки.

— Обыск! — Нашелся Денис.

— Обыск — это хорошо. Но, во-первых, прокурор потребует оснований, а во-вторых, откуда мы знаем, где именно Трифонов хранит ценности? А может, он держит их в камере хранения аэропорта или у своей невесты?

— А что делать?

— Для начала установить негласную слежку. И, разумеется, встретиться с этим самым Трифоновым. Прощупать его, что за тип. Из страны его выпускать нельзя. Значит, взять подписку о невыезде.

— Сюда его вызовем?

— Нет. Лучше встретиться у него на квартире, посмотрим, что за тип, — азартно проговорил Станислав Дмитриевич.

— Разрешите идти? — бодро спросил Рюмин, поднимаясь.

— Куда?

— Трифонова допросить.

— Нет уж. Я сам. А вы с Грязновым постарайтесь выяснить, кому, кроме Трифонова, покойный Кротов сбывал плоды своих неправедных трудов. Сидоренко упоминал, что у него были какие-то каналы помимо Трифонова. Тот, как я понимаю, только сливки снимал.

— А зачем это нужно, раз и так все ясно? — ворчливо поинтересовался Рюмин, разочарованный поворотом дела.

— Пока еще ничего не ясно, — строго одернул его Станислав Дмитриевич. — Пока что мы отрабатываем одну из версий, наиболее, с нашей точки зрения, перспективную, но не будем забывать и о других возможностях. Кстати, выясните, что за особа эта Вероника Крылова, может, она тоже замешана в убийстве, может, это по ее наводке убили Кротова, хотели ограбить, но опоздали, ценности он успел передать Трифонову.

— А действительно, — оживился Грязнов. — Если Кротова убил Трифонов, зачем он шкафы переворачивал, знал же, что там ничего нет?

— Для виду. Чтобы на ограбление списать, — ответил ему Рюмин, направляясь к двери.

— А если нет? Ты знаешь что, ищи связи Кротова, а я Крыловой займусь. — решил Никита Грязнов. — Я с ней уже встречался, мне проще будет.

Вероника Крылова работала менеджером в небольшой фирме, торговавшей железной арматурой, кровельным железом, железными заборами и прочей неромантичной продукцией из металла. Располагалась контора на территории бывшего завода, за типовой проходной, в двух небольших комнатках, заваленных образцами продукции.

Разговаривать в столь тесной дружеской обстановке было невозможно, и Никита пригласил барышню прогуляться по территории бывшего завода.

— Вероника, расскажите, в каком настроении Виталий вернулся из последней «экспедиции», у вас не создалось впечатление, что он чего-то боится? — Начал издалека Никита.

— Нет. Обычный вернулся. Даже довольный. Сказал, что неплохо поработали, — пожала плечами Вероника, доставая сигареты.

— А он вам не показывал свои находки?

— Иногда показывал, но в этот раз не успел. Мы с ним в тот день не виделись, у меня дела были, я в салон была записана, — тряхнула довольно жиденькими светлыми волосами Вероника. — А потом он их уже отдал. Я же вам говорила.

— Ну, да. Конечно. Я только не понял, он все отдал, вы ничего не путаете?

— Да, кажется, — наморщила брови Вероника. — Он часть находок отдал этому, своему приятелю…

— Кириллу Трифонову? — уточнил Грязнов.

— Да, тому, который ему вещи оценивал, а остальное скупщику отнес.