|
Роман присел на корточки рядом с телом и преодолевая страх и отвращение, потянул молнию на куртке Павла. - Что вы делаете? – возмущенно взвизгнул шеф, - Как вы можете? - Оставьте его, - коротко буркнул Рико, и передвинул фонарь так, чтобы Роману было лучше видно. Под курткой у Павла действительно оказался темный вечерний пиджак и сорочка с галстуком. Бедняга, он очень хотел произвести впечатление на покупателя. Кончиками пальцев Роман развел в стороны полы пиджака и намертво прикусив губу, потянулся к пуговицам рубашки. - Та не мучай сэбэ так, - Янка присела рядом, и со сноровкой старого патологоанатома принялась расстегивать пуговицы. Кончик ее толстой пепельной косы скользил по груди мертвеца. – Ну той що, довольный? – она распахнула на Павле рубашку. Роман смотрел и понимал: то, что лежало перед ним, уже не было человеческим телом. Это был мешок беспощадно переломанных костей. Поперек груди, словно перевязывая этот мешок, проступала темно-бордовая полоса. - Будто передавили чем-то, - заметил шеф. От его возмущения не осталось и следа, даже очки поблескивали любопытно. Роман бешено глядел на Рико: - У него жена осталась. Она весь вечер вокруг дома бродит, все надеется его найти. Пьяного, избитого, какого угодно, лишь бы живого! Ей шаги мерещатся… - Тяжелые, гулкие? – быстро спросил Рико. – Ну отвечайте же – жена покойного слышала тяжелые гулкие шаги? Она сможет определить, с какой примерно скоростью они перемещались? - Вы с ума сошли! – Роман уже орал, - У вас совесть есть? Рико успокаивающим жестом коснулся плеча Романа: - Поверьте, молодой человек, самое страшное из проклятий – приходить вот так, слишком поздно! Но если мы не разберемся, будут еще жертвы… - Прекратите морочить мне голову, - теперь Роман уже не кричал, он ненавидяще шипел, - Вы убиваете людей ради клочка бумажки… - Как вы смеете! – крикнули все трое: Янка, Рико и шеф. Только повод для возмущения у них был разный. - Как вы смеете называть пушкинский автограф клочком бумажки? – вопил шеф, - Я начинаю подозревать, что вы не столь уж профессиональны, Роман! Но Роман не обращал внимания на шефа. Он смотрел лишь на высокомерно вздернутый подбородок Рико: - Вы меня с кем-то путаете, юноша. Давленные сливы, давленная картошка, давленные люди одинаково не в моем вкусе. Роман перевел взгляд на багровую полосу на теле Павла. И вдруг все, что он видел, слышал и узнал за последние два дня сложилось в единую картину – абсолютно логичную, абсолютно невероятную. - Его не передавили, - прошептал Роман, - Его обняли! Шаги, растрескавшиеся ступени, и теперь – это! Проспер Мериме! - Какой еще Проспер Мериме? – брюзгливо спросил шеф. - Бог мой, да рассказ Мериме! Ну помните, где парень надел кольцо на палец статуи Венеры, а ночью она пришла и обняла своего жениха! – и Роман ткнул в пересекающую грудь Павла полосу, - Это не вы! – он ошеломленно поглядел на Янку и Рико, - Это вовсе не вы всех убивали! Это все статуя, пушкинская статуя! Памятник Екатерине! Медная бабушка! Губы Рико под полоской усов искривились в усмешке: - Certes*. Давай простим его, Янка. За храбрость. Люди редко осмеливаются на подобные догадки. - Меня вы тоже удивляете, Роман! Похоже, научная работа оказалась для вас слишком большим напряжением. При чем тут Проспер Мериме и статуя? Мы, кажется, разыскиваем стихотворение Пушкина. А кстати, вот и оно. - и прежде чем кто-то успел его остановить, шеф нагнулся, и из внутреннего кармана распахнутого пиджака покойника выхватил старинный пожелтевший конверт. - Какое замечательное мгновение, - почти сладострастно промурлыкал шеф и его пухлые пальцы скользнули внутрь конверта. - Не открывайте! Не откры… - крикнул Роман, но было уже поздно. |
