— Вы хотите вернуться в Вашингтон, мистер Президент?

Гнев ничему не поможет. Ему пришлось приказать генералу, чтобы Изменитель остался с ним. Ему пришлось это сделать. Он сам нажал на кнопку. Она нажалась очень легко. Он заговорил спокойным голосом и был этим доволен. Совсем не похоже, что говорит человек, контролирующий свой голос.

— Я хочу остаться здесь, Джордж, пока пыль немного не уляжется. Сначала убийство, потом еще это. В Вашингтоне будет визг, как в зоопарке.

— Убежден, что вы правы, мистер Президент.

— Я знаю. К счастью, у нас есть три года до следующих выборов.

— Даже дольше, мистер Президент.

— Почти три года до следующей компании. — Хотя никто за ним не следил, новый Президент заставил себя улыбнуться. Улыбка проявляется в голосе. — Вот что имеет значение. Как быстро вы сможете доставить ее сюда, Джордж?

— Нам разрешено играть грубо, мистер Президент? Если она не захочет прийти? — Голос Рэнса был выжидающим, когда человек дает себе время подумать. Это тоже проявляется в голосе.

— Да. Абсолютно.

— Как насчет Карен?

Новый Президент не думал об этом, но с Карен надо поговорить. Карен хочет большой работы, однако заслуживает ли она такую? Контролировать рыжую — это все равно что ездить на тигре. Наверно, так оно и есть. Помощница министра по труду — этого будет достаточно.

— Да, — сказал он. — Приведите Карен, если она сможет прийти. Если не сможет, не ждите ее.

— Пять часов, мистер Президент.

Он взглянул на часы.

— Значит, в одиннадцать вечера по нашему времени.

Они прибыли в десять пятьдесят пять в черном «Линкольне-Навигаторе»: трое агентов ФБР и Джейн Доу. Он приказал агентам секретной службы выйти и оставаться снаружи, и позвонил министру финансов, когда они отказались. Они должны быть по меньшей мере в сотне ярдов от дома, все до единого.

Далее он приказал агентам ФБР вернуться в машину и оставаться там, а сам помахал Карен и Джейн Доу, приглашая их войти. Первая выглядела смышленой, компетентной и чудовищно уставшей; последняя, как всегда, была такой красивой, что он лишь с трудом сдерживался, чтобы не пялиться на нее.

— Ты измучилась, — сказал он Карен. — Я и Джейн пойдем в берлогу потолковать. Одни.

Карен кивнула, а высокая и чрезвычайно грациозная женщина, которую он называл Джейн Доу, загадочно улыбнулась и отвела с лица прядь волос цвета новой медной проволоки.

— Я знаю, вы сделали многое, — сказал он. — Я знаю, вы сделали больше возможного на невозможной работе. Я хочу, чтобы вы понимали, что я знаю это, безотносительно к тому, что я могу сказать сегодня ночью и безотносительно к тому, что ночью случится. Вы поняли?

— Да, мистер Президент.

Голос был таким тихим, что он едва слышал ее. Заговорив снова, он подумал, знает ли она о Буне. Если нет, то сейчас определенно не время ей говорить.

— Разговор может занять часы — я не знаю. Возможно, сегодня мне потребуется от вас большее, а возможно, и нет. Я совершенно этого не знаю. Я хочу, чтобы вы пошли в спальню моей жены и прилегли. Она в Вашингтоне, поэтому вас не потревожат. Если там вам что-то понадобится, берите. Косметику. Все, что угодно. Я с ней улажу.

— Со мной будет порядок, мистер Президент. Не беспокойтесь обо мне.

— Попытайтесь заснуть. Вот что я хочу сказать.

Она кивнула:

— Попытаюсь, мистер Президент.

— Я возвращаюсь завтра и когда вернусь, то найду вам назначение. Где-нибудь в госдепе, какая-нибудь милая, спокойная страна, где говорят по-английски, мадам посол.