— Его сиятельство, — ответил Бантер, — уже в постели.

Кирк объяснил, что неожиданно возникла необходимость еще раз осмотреть гостиную. И, к сожалению, завтра перед дознанием он этого сделать уже не успеет. Его сиятельству не нужно лично присутствовать при осмотре. Бантер молча поклонился и открыл перед ним дверь.

— Меньше всего нам хотелось бы, — помолчав, сказал он, — мешать полиции выполнять долг. Но позвольте заметить, время уже позднее, и освещение уже не то. Кроме того, гостиная расположена как раз под спальней его сиятельства…

— Инспектор! Инспектор! — послышался мягкий голос из верхнего окна.

— Милорд? — Кирк отступил немного назад, что бы Вимси смог его увидеть.

— Венецианский купец. Акт V, сцена 1. Тише! «Луна уже спит, ее нельзя будить!»

— Приношу свои извинения, милорд, — сказал инспектор, искренне радуясь, что его лица не видно в темноте. И, наверное, леди тоже еще не спит и слушает.

— Ничего страшного. Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Позвольте мне только еще раз взглянуть на гостиную, — попросил Кирк извиняющимся тоном.

— Разве не весь мир перед нами, и время требует песен, инспектор, не печали. Берите, что хотите. Но только, как сказал поэт, приходите и слушайте мои песни. Вы, бесплотные духи. Первый Марвелл, а второй — Руперт Брук.

— Большое спасибо, — Кирк поблагодарил его одновременно и за информацию и за разрешение. — Дело в том, что у меня появилась одна идея.

— Хотите ли вы исповедаться сегодня, или это может подождать до утра?

Кирк попросил его сиятельство не беспокоиться.

— Тогда удачи вам и спокойной ночи.

Однако Питер колебался. Врожденное любопытство боролось с вполне обоснованным чувством, что рано Кирку задавать вопросы. Обоснованное чувство победило, но минут пятнадцать он еще стоял у окна, пока внизу не стихли шаги и шорохи. Потом послышался звук запираемой двери и удаляющиеся шаги по тропинке.

— Его силуэт растаял в ночи, — громко сказал Питер жене. — Он нашел змеиные яйца в стойле своего коня.

И это было правдой. Прекрасный корабль Кирка безнадежно и безмолвно тонул. Вместе с ним шло на дно все, что он мог сказать в защиту Джо Селлона. Можно еще было как-то найти место, где Ноукс упал, Ударившись одновременно грудью и затылком. Но, совершенно очевидно, проклятый кактус веками висел на своем законном месте.

Теперь Кирк продумывал еще две возможности. Во-первых, можно было достать керамический горшок, не притрагиваясь к латунному кашпо. Во-вторых, кашпо можно было просто снять с цепочки, на которой оно висело. После внимательного осмотра, первая версия отпала сразу и бесповоротно. Горшок имел конусообразную форму, поэтому без кашпо он просто не смог бы стоять. Далее, колючие ветки кактуса настолько переплелись с цепью, что ни один человек в здравом уме не рискнул бы пытаться их распутывать. Но Кирк сделал еще одно открытие, которое его многолетний опыт позволял считать главным ударом по новорожденной теории. Край внутреннего керамического горшка был украшен затейливым орнаментом. Горшок был вставлен так плотно, что между орнаментом и кашпо не было видно даже узкой полоски керамики. Расстроенный Кирк спросил, что думает обо всем этом Бантер. Бантер с холодной готовностью подтвердил, что инспектор абсолютно прав. И когда они вместе попытались извлечь горшок из кашпо, стало абсолютно ясно, что пожилой человек в одиночку, да еще в полутемной гостиной ни за что бы с этим не справился. Хватаясь за последнюю надежду, Кирк спросил:

— Кратчли чистил медное кашпо сегодня утром?

— Мне кажется, нет.