Семен из своей комнаты не выходил. Оттуда негромко звучала музыка.

— Ужинать будешь? — как ни в чем не бывало спросила Настасья.

— Ужинать?! — заорал Шура. — Нет, дорогая, обойдусь! Там накормят!

Он остервенело молча набросал в сумку часть своих самых необходимых шмоток, сказал, что остальное заберет позже, швырнул вещи в машину и уехал к Ларисе. Она встретила его с нескрываемым ликованием и еле сдерживаемым торжеством.

Так и у Шуры завязалась новая жизнь, к которой он был уже готов, но так и не сумел приготовиться должным образом.

Как любая другая, она началась хорошо, даже отлично. Но к сожалению, тоже почти как любая другая, быстро съехала не в ту сторону. Во всяком случае, Шура представлял ее себе несколько иной.

Через два месяца Лариса жестко запретила мужу давать деньги Насте.

— Как это? Ты что? Почему? — растерялся Шура. — У меня там сын… Не учи дедушку кашлять…

— Обойдутся! — жестко сказала Лариса. — Я ведь жила с Ромкой одна…

— Как — одна? — возмутился ее ложью Шура. — Не ври! Я все время давал тебе на ребенка! И немало…

— Давал… — скривилась Лариса. — После того как я тебе названивала дней несколько и буквально выбивала из тебя деньги!

В общем, это была правда. Шура равнодушно относился к ее просьбам и звонкам.

— Но я всегда очень занят… — попытался оправдаться он.

— Ты и сейчас очень занят! — махнула рукой Лариса. — Когда она позвонит, так и объяснишь!

Шура в растерянности мучился не один день, но ему на помощь снова пришла сама Настя. Она просто не звонила. И еще через пару месяцев Шура почти забыл о ней и о Семене. Иногда вспоминал на ходу — как они там? — и снова жил дальше.

И в следующий свой приезд в Москву Денис, явившись к брату уже по новому адресу, неприятно изумился и насторожился.

— Да, многое здесь изменилось после моего последнего приезда в Москву… — задумчиво и недобро протянул он, внимательно рассматривая Ларису и Романа. — Силен ты, братец… А по виду и не скажешь… Скромный такой, неприметный, ничем не примечательный очкарик в «мерседесе». И машинка скромная, небогатая… — Он хмыкнул. — Решил переиграть жизнь заново? Напрасно… Я вовсе не из-за Настасьи, ты не думай… Просто судьбу переиграть нельзя. Она все равно тебя переплюнет и победит. Потому что все прошлое — базис по Марксу — служит и всегда становится основой для надстройки. И каков этот твой базис, таково и все остальное. Марксизьм-онанизьм! Понимаешь? Тебе от своего прошлого никуда не деться и не спрятаться, как ни старайся. Лучше и не пробуй. Вроде ты смышленый, соображалистый малый, а не сечешь такой простой вещи. Это суть! Без нее не прожить! Иначе судьба и жизнь рассыплются в пыль! Да сколько их уже так обсыпалось!

Шура угрюмо молчал. Понимал правоту Дениса.

Лариса старалась всячески угодить сочинцу, прямо не знала, куда усадить и чем накормить. Заискивающе заглядывала ему в глаза, словно чего-то от него ждала, почему-то в нем и его помощи очень нуждалась.

Шуре стало противно.

— Тебе что от него надо? — спросил он жену, улучив момент, когда они остались вдвоем.

— Хочу, чтобы ты начал работать с ним, — коротко объяснила Лариса. — Тебя твой верный друг и приятель Гребениченко водит за нос, обдирает как липку и кладет в свой карман — а он очень широкий и глубокий! — всю прибыль! А ты в дураках! Недаром ваш третий приятель вышел из игры и бросил дело!

— Лара, я тебе уже объяснял, почему он вышел! — начал понемногу нагреваться Шура.