Машина продолжала медленно оседать в песок с омерзительным, гадким чмоканьем, словно всасываемая исполинской жадной улиткой, обезумевшей от голода. С ужасом Дюран видел, как вспучивается и проламывается соляная корка, обнажая мерзкую соляную кашу. Страх стальной лапой сжал его сердце. Он отлично понимал, что означает эта соляная трясина — несколько лет назад в ней погиб один из его товарищей-сослуживцев. Страшная, долгая смерть. Крик несчастного до сих пор стоял в ушах, ужасная картина периодически посещала полковника и в сновидениях.

«Хаммер» успел осесть довольно глубоко, соляная жижа доходила уже до двери машины. Близость смерти странным образом охладила рассудок солдата, заставив его работать с точностью часового механизма.

— Ирэн! Выбирайся из машины! И поскорее!

Проворно выбравшись через верхний люк на крышу накренившегося вездехода, Дюран стал вытаскивать Ирэн. Как можно было заключить по ее пустому, устремленному в пространство взору, женщина не понимала грозившей им беды. Она боязливо, точно перепуганный насмерть ребенок, повиновалась. Вытащив Ирэн на крышу машины, Франсуа Дюран, не удержавшись, рассеянно погладил ее по голове, одновременно оценивая обстановку. На несколько метров вокруг в соляной корке зияла смертоносная прорубь. С растущим ужасом Дюран понимал, что они на краю гибели. От соляной трясины, зебках, которую туареги справедливо нарекли проклятием Аллаха, пощады ждать не приходилось.

В этот момент он заметил, как кто-то, выбравшись из палатки, осторожно направился к ним. Дюран узнал Ханну Петерс.

Что она замыслила? Помочь или же добить?

— Ханна! Вернись, Ханна! Это сумасшествие!

Над ровной поверхностью застывшего соляного озера послышался голос Криса Картера. Тот тоже покинул палатку и хотел было броситься вдогонку, но был остановлен тарги с закрытым до глаз лицом. Между мужчинами завязалась борьба. Тарги оказался сильнее. Если судить по высокой худощавой фигуре, это был не кто иной, как Кор Меллах из племени кель-аджер. Старый приятель и одновременно недруг Дюрана.

— Остановись, прошу тебя! — вопил Картер.

Ханна, судя по всему, не прислушалась к его отчаянным призывам. Теперь ее отделяло от «хаммера» метров тридцать, не больше. В расширившихся глазах на исхудавшем лице Ханны Петерс было не злорадство, а страх и беспомощное отчаяние. И тут спутница Дюрана, грязно выругавшись, выхватила у полковника винтовку и, прицелившись, выстрелила в Ханну. Пуля взметнула фонтанчик песка и белой соли в нескольких сантиметрах от ног стоявшей. Отдача была настолько сильной, что выбравшаяся на крышу Ирэн, не удержавшись, стала падать. Беспорядочно размахивая руками, она шлепнулась в соляную кашу.

— Не двигайся! — раздался предостерегающий крик Дюрана.

Он слез на капот и, нагнувшись, попытался дотянуться до ее ноги. Но Ирэн была слишком далеко. Вездеход заваливался на бок. Сохраняя самообладание, Дюран вскочил на другой конец машины, стремясь восстановить равновесие. Это ему удалось. С ужасом он наблюдал, как его спутница, визжа и размахивая руками, исчезает в зеленовато-белой жиже у самых его ног. Не выдержав, полковник отвернулся.

Словно парализованная, Ханна наблюдала разыгрывавшуюся на ее глазах трагедию. Теперь она поняла, что гнало ее сюда. Она жаждала получить ответ. Ответ на вопрос, занимавший ее больше всего. Зачем? Зачем было преследовать их? Зачем доводить все до такого конца? Зачем оставлять за собой трупы? Откуда взялась эта слепая, неукротимая ненависть?

Ей пришлось стать свидетельницей того, как камень забрал новую жертву. Ханна видела безумие в глазах Ирэн, когда та навела на нее оружие и выстрелила. И разочарование, когда Ирэн убедилась, что промахнулась. И детское недоумение, когда она погружалась в соляную трясину.

Вдруг стало тихо.