А со зверьми он разговаривал, разговаривал!

Среди людей он, Федор, был калека, почти урод. Даже в глазах жены временами он угадывал жалость, и все боялся — увидит в них и сожаление. А медведи его уважали! Медведям он приносил лекарства, он рассказывал им, что знал сам о мире, из которого приходил к ним. И медведи слушали его! Когда Тихий приходил в Медвежий ключ, ему радовались. Федора ждали, любили. Не терпели, не жалели, а любили. Он знал легенды медведей, их сказки, их историю. Он начал разбираться в их особенных болезнях.

Он даже знал, где находится Зимний мир, место зимовки медведей, и где в Зимнем мире берлоги самых уважаемых зверей. Это была страшная тайна; тайна, которую в мире людей можно сравнить разве что с тайной атомной бомбы или с тайнами защиты долларов от подделки: с тайнами, от которых зависят жизнь и смерть целых цивилизаций. Ведь знавший эту тайну медвежьего народа легко мог бы истребить его, когда народ почти совсем беспомощен. Никто в мире людей и близко не подпустил бы к таким тайнам Федора, а вот тайны медведей он знал.

Стоя у деревенского забора, держась за него изо всех сил и страшно боясь тут же упасть, Федор тихо ворчал и фыркал. Про то, что он знает: медведи — это народ. Про то что он любит этот народ, уважает народ, ценит народ, и не позволит его уничтожить. «Но они же сами виноваты!» — готов был дико взвыть Федор, и наверное, не выдержал бы, взвыл бы, да из груди рвалось только мычание. Федор был готов побить, попинать ногами медвежий народ, потому что знал еще одну из его тайн. Тайну, которую никто не открывал ему, которую он открыл сам.

Долгое время не знал Федор, что всякий раз по пути от Медвежьего ключа к деревне его «пасут», что позади него неслышно ступает медведь, следит, как бы не случилось с Федором чего-то плохого. Даже когда узнал об этом, выследив провожатого, он не сразу связал это с другими событиями… Федор не сразу понял, что придя к поселку, провожавший его медведь делает еще одно дело: обязательно кого-то загрызает… Не вообще «кого-то», разумеется, а охотника, убивавшего когда-нибудь медведей.

Федор кричал на друзей, плакал, грозился больше никогда не приходить. Никогда больше медведи не лгали ему, никогда не обещали чего-то, чего не собирались выполнять. Этот случай был особенным, потому что звери всякий раз отрицали, будто убивают охотников. Потом они обещали Федору так больше не делать… А убийства продолжались, и у Федора остался один выход — как можно реже ходить на Медвежий ключ, как бы ему не было хорошо там, под вечно молчащими кедрами, в компании умных, разговорчивых зверей.

Бесконечно долго для Федора Тихого тянулась постылая ночь, вставал рассвет 9 августа. Федор понимал, как называется его поступок. Федор выл и стонал, хватаясь руками за забор. И знал, знал, что он сделает, как только утренний свет позволит человеку двигаться по таежным тропкам.

Серый полусвет, когда еще не выкатилось солнце, застал Федора идущим по горной тропинке от деревни. За плечами Федора колыхался объемистый рюкзак, в руке Тихий нес охотничье ружье.

Тем же рассветом, но часа на два позже, по дворам пошел Андрей Сперанский, побежали его помощники, от молодого Константина до матерых Саши Хлынова и Володьки и до степенного Акимыча — охотники собирали свою ячейку, поднимали народ. Федор к тому времени был уже очень далеко.

Глава 19. Не зверь!

Глупо, но Сергея Данилова сердило легкомыслие парней. Еще одно убийство, а они ведут себя так, словно едут развлекаться! Всю дорогу от Ермаков до Малой Речки Саша и Вася орали, веселились, толкались на заднем сидении.