— Прошу! — значительным жестом указал он на табуретки. Потом протянул руку и представился: — Полыхалов.

— Знакомься, Жора, — заговорил участковый. — Это следователь, он занимается тем самым делом, которое случилось у нас неделю назад. Вопросы к тебе имеет. Отвечай прямо, не юли, философия твоя ему ни к чему, можешь сегодня о ней и помолчать.

— Зачем же молчать? — удивился Колчанов. — О философии нельзя молчать.

Полыхалов пытливо глянул на следователя маленькими красноватыми глазками, криво усмехнулся. И сел, ожидая, пока следователь разложит на столе бумаги.

— Как продвигается следствие? — спросил он у Шаповалова.

— Успешно, — коротко ответил тот.

— К концу, значит, дело идет? Кто же злодей?

— Злодей обычно появляется на последней странице, — ответил Колчанов. — Не будем нарушать традицию. Нарушение традиций не всегда во благо. Верно?

— Ну что ж, — Полыхалов опять недоверчиво усмехнулся, будто кто-то приятными словами пытался погасить его бдительность. — Слушаю вас.

— Насколько я понял, Георгий Петрович, — начал Колчанов, — вся телефонная связь в Поселке проходит через вас?

— Правильно поняли, — ответил Полыхалов низким басом. Чувствовалось, что истинный его голос малость потоньше, басом он не всегда говорит.

— Когда была поднята тревога?

— Вот Шаповалов, наш участковый, позвонил Панюшкину около двадцати двух. Тогда все и завертелось. Отличная была ночка! — Полыхалов улыбнулся так, будто это он организовал и ночку, и буран, и все спасательные работы, и даже само происшествие.

— Я слышал, что Колю нашли вы?

— Да. Я сдал смену напарнице и ушел с отрядом вдоль Пролива. Колю мы нашли недалеко от берега. Он уже замерзал. Ему еще повезло — мороз был небольшой. Но это всегда так — в большие бураны не бывает сильных морозов.

— Он был далеко от того места, где нашли Горецкого?

— Порядочно, — Полыхалов в раздумье солидно погладил усы, — километрах в пяти.

— Георгий Петрович, как по-вашему, Коля и Горецкий могли потерять друг друга случайно?

— Случайно? — Полыхалов откашлялся, посмотрел на участкового, как бы советуясь. — Знаете, дело темное. Буран. Коля мог испугаться и повернуть обратно. Горецкий мог бросить его. Хотя... Вряд ли. В такие моменты в самом отпетом богодуле просыпается что-то человеческое.

— А может, и звериное тоже просыпается? — следователь пристально посмотрел Полыхалову в глаза.

— Не встречал, — с нажимом произнес телефонист. — Не встречал. Вот смотрите, у Коли из родных только отец и мать, а в поисках участвовало чуть ли не сто человек. И я бы не сказал, что они ничем не рисковали. Колю нашли часа на три раньше, чем Горецкого. Так? А ведь не прекратили поисков, никому и в голову не пришло вернуться домой. Хотя кого искали? Можно сказать, преступника. Где-то рядом замерзает человек — вот о чем думали. Знаете, товарищ следователь, в такие моменты обычные мерки, представления не подходят. Не подходят, и все! — Полыхалов уже забыл говорить басом и перешел на свой обычный голос — негромкий, хрипловатый, ломающийся, как у мальчишки. — Обычные представления попросту малы, как бывает мал пиджак на широкие плечи, понимаете? Мелкие расчеты, колебания, хитрости, выгоды — все это по боку! В этот момент ты уже не тот человек, которым был час назад! Ты выше, достойнее, чище! Ты — спаситель. Потом, на следующий день все опять вернутся к своим привычкам, недостаткам, вспомнят старые счеты, но это будет потом.