|
- Одевайтесь и следуйте за мной! Речь шла всего лишь о том, что проститутка обокрала своего клиента, но уголовная полиция придавала этому делу определенное значение не столько из-за размера суммы, хотя она была довольно значительной, сколько из-за того, что пострадавший, крупный скототорговец из Шаранты, уже успел пожаловаться своему депутату. - И не подумаю, пока не доем котлету. В тесной комнате помещался только один стул, и Мегрэ пришлось стоять, пока девица не спеша жевала свою котлету, не обращая на него никакого внимания, словно его и не существовало. В ту пору ей было лет двадцать. Бледная, с бесцветными глазами и длинным костистым лицом. Покончив с котлетой, она поковыряла спичкой в зубах. Потом стала заваривать кофе. - Я же просил вас одеться! Он изнывал от жары. Его тошнило от вони и духоты. Быть может, девушка угадала, что ему не по себе. Она спокойно сняла халат, потом рубашку, трусы и, растянувшись нагишом на неубранной постели, закурила сигарету. - Я жду! - с нетерпением сказал Мегрэ, пытаясь не смотреть в ее сторону. - Я тоже. - У меня ордер на арест. - За чем же дело стало? Арестуйте меня! - Немедленно одевайтесь и следуйте за мной! - А куда мне торопиться? Положение становилось смешным. Девушка по-прежнему была невозмутима, пассивна, и только в ее бесцветных глазах мелькал насмешливый огонек. - Вы говорите, я арестована. Что ж! Пожалуйста, я не возражаю! Но нельзя же требовать, чтобы при этом я вам еще помогала. Я нахожусь у себя дома. Жара несусветная, и я имею полное право лежать голышом. Если же вы настаиваете, чтобы я пошла в таком виде, дело ваше, меня это ни капельки не смущает. Ему пришлось не менее десяти раз повторить: - Одевайтесь! Оттого ли, что у нее была такая светлая кожа, а может быть, из-за мерзкой обстановки, в которую он попал, но Мегрэ показалось, что он еще никогда не видел женщины до такой степени голой, как эта. Сначала он бросил ей на кровать одежду потом стал угрожать. В конце концов ему пришлось спуститься вниз и позвать на помощь двух полицейских. Сцена становилась комичной. Ничего другого не оставалось, как силой завернуть девицу в одеяло и вынести, словно тюк, по узкой лестнице, в то время как со всех сторон открывались двери и высовывались головы любопытных. С тех пор он ее больше не видел и ничего о ней не слышал. - Впустите ее! - со вздохом проговорил комиссар. Он ее сразу узнал. Ему даже показалось, что она ничуть не изменилась. То же длинное бледное лицо, те же вылинявшие зрачки, широкий, густо намазанный рот, напоминавший кровоточащую рану. Во взгляде сквозила спокойная ирония, свойственная людям, которые так много видели, что их ничем уже не удивишь. На ней было приличное платье, светлая соломенная шляпка и даже перчатки. - Вы на меня все еще сердитесь? Он молча продолжал курить трубку. - Можно мне сесть? Я знала, что вас повысили в чине. Впрочем, поэтому мне не приходилось больше встречаться с вами. А курить здесь можно? Она взяла из сумки сигарету и зажгла ее. - Должна сказать сразу, без всякого упрека, что тогда я говорила правду. |
