|
- Добавлю, что помада дешевая, а женщина, видимо, брюнетка: помада очень темная. Когда и где женщина поцеловала незнакомца? Не вчера ли? И не у него ли дома, когда он вернулся и сменил пиджак? Но если убитый переоделся, значит, он не собирался больше выходить. Человек, забегающий домой на час, не дает себе труда переодеться. Следовательно, его неожиданно вызвали. Но можно ли допустить, что совершенно затравленный, обезумев от беготни по Парижу и непрерывных звонков в полицию, он все-таки вышел из дома после наступления темноты? Женщина поцеловала его в голову или прижалась к ней щекой. В любом случае движение это было продиктовано нежностью. Мегрэ вздохнул, снова набил трубку, взглянул на часы. Начало первого... Вчера, почти в это же время, незнакомец под плеск фонтанов пересекал Вогезскую площадь. Комиссар распахнул низенькую дверь, ведущую из уголовной полиции во Дворец правосудия. В коридоре большими черными птицами порхали мантии адвокатов. - Навестим старого павиана, - пробурчал Мегрэ, не выносивший Комельо. Он предвидел, что тот встретит его ледяной фразой, казавшейся следователю самым язвительным из всех мыслимых упреков: “Я ждал вас, господин комиссар...” С него станется сказать и похлеще: "Я заждался вас...” Впрочем, комиссар плевать на это хотел. С половины третьего ночи он жил только мыслью о своем мертвеце. Глава 3 - Счастлив, что наконец дозвонился до вас, господин комиссар. - Поверьте, господин следователь, я - и подавно. Г-жа Мегрэ вскинула голову. Ей всегда становилось не по себе, когда муж начинал говорить таким мирным и благостным голосом, а уж если он выбирал подобный тон с ней самой, она настолько терялась, что ее тут же бросало в слезы. - Я пять раз звонил вам на службу. - А меня все не было! - сокрушенно поддакнул Мегрэ. Жена знаком показала ему: не забывай, что говоришь с судебным следователем, шурин которого вдобавок несколько раз был министром. - Мне ответили только, что вы больны. - Люди всегда преувеличивают. Просто немного прихворнул - простуда. Да и то не уверен, что серьезная. Вероятно, в игривое настроение Мегрэ приводило то обстоятельство, что он дома, в пижаме, теплом халате, шлепанцах и удобно устроился в кресле. - Меня удивляет, почему вы не сообщили мне, кто вас замещает. - В каком смысле? Следователь был сух, холоден, подчеркнуто официален, в то время как голос комиссара все больше проникался доброжелательностью. - Я имею в виду дело о трупе на площади Согласия. Надеюсь, вы не забыли о нем? - Весь день только об этом и думаю. Минуту назад я как раз говорил жене... Г-жа Мегрэ еще более энергичными знаками потребовала, чтобы муж не впутывал ее в эту историю. В квартирке было жарко. Мебель мореного дуба, стоявшая в столовой, красовалась там со времен женитьбы Мегрэ. Окна с тюлевыми занавесками выходили на белую стену с надписью большими черными буквами: “Лот и Пепен. Прецизионный инструмент”. Вот уже тридцать лет комиссар утром и вечером видел эти буквы, а под ними ворота склада, у которых всегда стояли несколько грузовиков, и, странное дело, этот пейзаж не вызывал у Мегрэ отвращения. Напротив, доставлял ему удовольствие. Он как бы ласкал эту надпись взглядом. Потом переводил его вверх, на заднюю стену дальнего дома, где на окнах сушилось белье; на одно из них в погожие дни выставлялась красная герань. |
