Быть может, если она поплачет немного, то станет легче? Обида пройдет и… она должна смириться. Отпустить. Она… она ведь знает, каково это, когда силой заставляют любить.

- Он сам сказал… и что в отставку уйти хочет, но пока нельзя. Он поместье купил на побережье… там абрикосы растут… и персики… и даже зимой тепло. Он не хочет, чтобы я мерзла… он такой умный, а я…

- Что ты? - Кэри вытерла слезы рукавом.

- А я ду-у-ра…

- Почему?

- Потому что ничего не зна-а-а-ю… - голос Грай дрогнул, и она заревела с новой силой.

- Тогда и я дура… я тоже ничего не знаю… почти ничего, - в носу хлюпало, но как ни странно, становилось легче, во всяком случае желание убить кого-нибудь прошло.

Вместо этого появилось другое.

Почему бы и нет?

- Шампанское будешь? - Кэри потерла нос, который наверняка распух и покраснел.

- Буду… а нам можно?

- Нам все можно, - подумав, решила Кэри и привела весомый, как ей показалось, аргумент. - Я замужем… а ты почти… и у меня муж улетел с любовницей… а у тебя… у тебя…

- Улетит, - мрачно заметила Грай, растирая глаза. - С любовницей.

И сердито дернула за навощенный локон.

- Он меня не любит… твой любил, и все равно улетел, а мой… он сволочь.

- Почему?

- Потому что не любит. Разве не понятно?

- А с чего ты взяла, что не любит?

- Если бы любил, то не стал бы любовницу заводить…

- А он…

- А я не знаю… я запуталась. Я дура и… - она опять заскулила, а из раскрасневшихся глаз градом покатились слезы. И Кэри решительно поднялась.

Все-таки без шампанского сегодня решительно не обойтись. Но шампанского в баре не нашлось, наверное, если бы Кэри приказала, его бы подали, но ей было отчего-то неудобно обращаться к прислуге с такой почти неприличной просьбой. Еще полудня нет, а она уже пить… и ведь не объяснишь, до чего на душе мерзко.

Грай подошла к бару и, оценив шеренгу из бутылок, сказала:

- Мама говорит, что красное вино улучшает цвет лица… если немного…

- Мы немного.

Красного вина тоже не было… и белого… и вообще вина.

- Виски. И коньяк.

- Коньяк, - Грай шмыгнула носом. - Его пап а пьет, утверждает, что полезно для укрепления нервов.

Кэри вытащила бутылку. Ее нервы определенно нуждались в немедленном укреплении. Окинув гостиную взглядом, она вернулась к столику и поставила бутылку между высоким чайником и серебряной сахарницей.

- Чай надо вылить, - Грай перестала плакать, только всхлипывала время от времени, а подбородок ее мелко и часто вздрагивал. - Или с чаем?

- Без чая…

Чай отправился в чайник, и Кэри наполнила чашки коньяком. Грай взяла свою осторожно, словно опасаясь, что в руках чашка рассыплется.

- А ты… когда-нибудь…

- Никогда…

Запах не был неприятен, скорее необычен. И Кэри, решительно вдохнув, сделала первый глоток.

Горько! И горячо! Нёбо опалило, и она едва не выплюнула коньяк, но решительно заставила себя его проглотить. Горячий ком ухнул в желудок, и тот неприлично заворчал, напоминая, что от завтрака Кэри отказалась… и что обеда, кажется, тоже не предвидится.

Ничего не произошло.

Пустота не исчезла. И сердце саднило.

- Горький какой, - выдохнула Грай. - Я… не собиралась плакать.

- И я не собиралась.

Слезы высохли, но глаза жгло, словно в них песка насыпали.

- Я… мне просто страшно, - Грай качала чашку в ладонях. - Я… наверное, его люблю… а он меня нет. А если и да, то это ничего не значит… я видела, как твой муж на тебя смотрит и… я завидовала.

Было бы чему завидовать.

Смотрел?

Смотрел.