Но кто бы ни поставил бомбу, действовал он осторожно. Даже металл пропах лавандовым маслом, дешевым и оттого куда как вонючим.

Свой?

Или чужак, воспользовавшийся отсутствием хозяина? Брокк ныне редко появлялся в городе… и тогда получается, что его лишь пугали? Сработай запал и пострадала бы конюшня, лошади… конюхи и мальчишка-рабочий. Возможно, дом бы задело… пожар опять же…

Кейрен повернулся к Брокку и повторил вопрос:

— Так почему вы не боитесь?

— Какое это имеет значение?

— Никакого, — признался следователь, сбивая соринку с рукава. — Интересно. Мне, знаете ли, случалось работать по… аналогичным делам. До бомб, правда, не доходило.

Он слегка ослабил узел галстука. Узлы Кейрен вязал совершенные.

— Обычно ограничивалось письмами… иногда стреляли… еще похищение как-то… так вот, как правило мои… подопечные, — Кейрен наклонился и поднял с земли мятую бумажку. Из необъятного кармана появился белоснежный платок с монограммой. — Мои подопечные чуть более нервно реагируют на угрозу их жизни. После третьего-четвертого письма начинают требовать охрану… или сами ее нанимают.

Положив находку на платок, Кейрен поворачивал ладонь влево и вправо, разглядывая этот клок бумаги с преувеличенным вниманием.

— Вы же получили сотню писем…

— Думаю, что и полторы, — первые Брокк отправлял в камин. И отправлял бы дальше, если бы угрожали только ему.

— Полторы, — задумчиво повторил Кейрен и поднес бумажку к носу. Он втягивал воздух медленно, и точеные ноздри раздувались. — Полторы сотни и одна бомба, которая чудом не взорвалась… и вы мало того, что не требуете охраны, так еще и лезете ее снимать.

Завуалированный упрек цели не достиг: Брокк не испытывал угрызений совести.

— Она ведь и взорваться могла…

— Могла, — согласился Брокк.

Кейрен бережно завернул клок бумаги в платок, а сверток отправил в карман. Если он и обнаружил хоть что-то, то не поделится.

— Это крайне неразумно с вашей стороны. Следовало дождаться приезда специалиста.

— Думаете, ваш специалист разбирается в бомбах лучше меня?

Кейрен покачал головой.

— Думаю, — мягко заметил он, — что смерть специалиста куда менее огорчила бы Его Величество, нежели ваша. Кстати, вы не находите, что погода сегодня на редкость отвратительная?

Словно желая подыграть Кейрену — намек был более чем прозрачен — начался дождь. Холодные капли осели на светлых волосах следователя, на серой ткани плаща, коснулись рук, которые тотчас побелели, и Кейрен чихнул.

— В таком случае, предлагаю пройти в дом, — Брокк менее всего был настроен на продолжение беседы, хотя и осознавал ее неизбежность.

Кейрен вновь заговорит об охране или переезде, о недопустимой беспечности Брокка, которому следовало бы и дальше оставаться в загородном поместье, а он, неразумный, наведался в город.

И ладно бы повод был действительно серьезный.

В гостиной горел камин, и свет газовых рожков отражался на стеклянной поверхности стола. Затянутые рябью дождя окна казались серыми, а сама комната неожиданно мрачной. Кофейного цвета обои потемнели, и тусклыми жилами проступали на них золотые нити.

Кейрен занял место у камина и признался:

— С детства ненавижу холод. Сосуды слабые. Все братья надо мной смеялись, что я как девица, чуть подмерзну и вот, — он протянул неестественно белые руки к огню. И выходит, не притворялся, и вправду мерз. Даже ногти приобрели неприятный синеватый оттенок.

— Чай? Кофе? Коньяк?

Роль гостеприимного хозяина давалась Брокку нелегко.