Кто же ты такая, Изельда Фирр? Ведь ненавижу вертухаев даже не как особую породу людей - всеми фибрами души презираю это отродье. Ибо унижать людей да измываться над ними, это уже не профессия, это… призвание, что ли. Вон, даже сны симптоматичные снятся, а уж они не врут. Подсознание может иной раз хитрое коленце выкинуть - но слукавить? Конечно, не все они такие, блюсты… тьфу - менты, то бишь. Тут спору нет - но добровольно, всю жизнь изо дня в день ковыряться в г..не людских душ? Увольте покорнейше!

    И всё же, не лукавя душой - без одной малышки как-то и свет не мил. Какие же таланты скрываются в тебе, миниатюрная и такая любимая женщина? Отчего совсем по-юношески, при одной мысли о тебе, так стучит сердце и сохнут губы?..

    Накинув на плечи халат и пройдясь по коридору, Алекс осторожно заглянул в детскую. Ага - в детдоме их палата на шестерых пацанов и то была меньше, а главное, куда беднее… Он поправил одеяло на зарывшейся в подушку Мирне. Странно - даже не шелохнулась, малявка. А ведь обычно спит чутко. Затем вытащил из-под щеки скрутившегося калачиком на тахте Берса инфокристалл, положил на стол. Подумал немного, накрыл мальчишку цветастым покрывалом.

    Тот сразу замурчал что-то сквозь сон довольным голосом, распрямился. Вот и ладненько. Хоть и рановато вам, мальцы, пока что в одной комнате ночевать… да не мне вас судить - а вдруг из вашей детской дружбы что-то да вырастет?

    В коридоре у лестницы на первый этаж Алекс наклонился, чтобы рассмотреть что-то блестящее, валяющееся прямо на ковровой дорожке, едва не перецепившее ноги. Хм-м, Альфа… тоже дрыхнет, что ли? Или память отшибло вместе с питанием? Отложив наутро разбирательство с впавшей в кому роботессой, он переложил титановый шар на столик, заглянул в лестничный проём.

    Из неплотно прикрытой двери в кухню струился тонкий лучик света. Едва ступив на ступеньку, Алекс тут же замер, ощутив, что его обдало жаром воспоминания - а ведь ей-богу, совсем как в тот раз! Ну, когда те двое архаровцев на кухню в общаге заявились! Чувствуя, как от неведомого ожидания заколотилось о рёбра сердце, он всё же пересилил свои нехорошие предчувствия - уж больно ему не хотелось вновь менять свою эту жизнь - и зашлёпал вниз.

    Это оказалась, к немалому облегчению остолбеневшего в дверях Алекса, спустившаяся в кухню Изельда. Подруга сидела у разделочного стола и с определённо голодным видом намазывала горку сиротских размеров бутербродов маслом и содержимым трёхлитровой банки красной икры. Проглотив невольно выступившую слюну и судорожно выдохнув вдруг ставший колом в горле воздух, он осторожно вошёл. В общем-то, ничего такого не было в том, что миниатюрная Изельда Фирр сидит ночью посреди огромной кухни с намерением подкрепиться чем-нибудь вкусненьким.

    Только вот, сидя на высоком стуле, меланхолично закинув ногу на ногу и беззаботно помахивая в воздухе шлёпкой с пушистым помпоном, девица обреталась в натуральнейшем неглиже. В принципе, Алекс ничего особого против такого не имел. Напротив, смотрелось, кстати, просто отпадно… только очень уж это как-то было не так. Хотя и понимал краем сознания, что дети не проснутся ненароком и не войдут.

    – М-м, какая вкуснятина, - закрыв от наслаждения глаза, Изельда впилась зубками в последний сварганенный ею бутерброд. И указала рукой с зажатой в ней серебряной ложкой на стенной шкафчик. - Там.

    Озадаченный Алекс открыл дверцу с самыми интересными предчувствиями. И они не подвели его, право - там обнаружилась до ностальгии полузабытая бутылка запотевшего шампанского.