Взгляд её на удивление красивых для такой стервы серых глаз пересёкся с непроницаемым, потемневшим от гнева взором механика. Пересёкся всего лишь на миг - но невидимые искры, высекшиеся от такого столкновения, так и брызнули по штреку.

    Однако, к чести остальных людей в ошейниках, никто с первого раза не купился на недвусмысленно высказанный намёк на возможное повышение в правах, если очередное преступление обнаглевшего верзилы будет раскрыто.

    – Зря ты голову перед ней не гнёшь, Алекс, - недовольно поморщилась Марта, едва волоча ноги после смены. - Ведь всё равно заест… Переломишься, что ли? Гордый, сучара…

    А идущий рядом старенький раб-маркшейдер, всю жизнь проработавший сначала по алюминиевой руде, а теперь и здесь, хотел что-то сказать - но лишь покачал еле заметно головой и вздохнул.

    Забегая немного вперёд… зря он, вообще-то, промолчал.

    Моргая и щурясь от наотмашь бьющих в лицо ярких лучей, Александр стоял навытяжку у своей кровати. За каким чёртом его подняли посреди гарантированного законом даже для рабов ночного отдыха, он понял только тогда, когда учинившие обыск в его комнатушке охранники с удивлением и торжеством извлекли из щели меж столом и банным отсеком упрятанную и замаскированную какой-то тряпкой заточку. То бишь отточенный до состояния шила стальной прут, приделанный к крепкой, ухватистой рукоятке.

    – Ну вот и всё, раб - теперь тебе не отвертеться, - удовлетворённо вздохнул один из руководивших погромом старших чинов. - Изготовление и хранение холодного оружия - уж не на гражданина ли какого точил?

    Попробовав укрытым пластиковой бронёй пальцем остриё, другой осуждающе покачал головой и проворчал:

    – При его слонячей силе стандартный бронекомплект прошьёт, как бумагу. Вроде бежать-то и некуда - но побег наверняка готовил…

    – Да, похоже, - с неудовольствием кивнула в ответ заспанная гражданка, присутствующая вроде как свидетельницей.

    На всякий случай с безопасного расстояния сбив с ног только теперь начавшего что-то соображать парня секундным ипульсом наказания, вертухаи не без сноровки упаковали того в ручные и ножные кандалы из суперпластика.

    – Готов, - буркнул один из них. - А будешь рыпаться, раб - снова и снова буду делать вот так…

    И вновь, паскуда, вжал кнопку, заставившую всё тело вывернуться в судорогах обжигающей боли.

    Для начала, паразиты, определили в карцер. Но то ли окрысившийся Александр немного притерпелся, то ли захлёстывающий гнев переборол и огнём выжег панику от отсутствия каких бы то ни было ощущений. Да ведь вроде бы даже на том свете душа ощущает хоть что-то! Но прав оказался кто-то из великих древних - мыслю, значит существую. Живу. А пока живу, как известно - надеюсь…

    И человек, кое-как выпрямившийся после выматывающих душу тишины и безмолвствия темноты, лишь молча взглянул в глаза мучителям. И так же презрительно воспринял слова смутно знакомого щуплого человечка вроде бы с самого верха:

    – Зря, зря меня тогда не послушали в Совете. Нет человека - нет проблемы. А ты, раб, есть самая что ни на есть настоящая проблема. Ишь, строптивый какой! Ну и что нам теперь с тобой делать? Ведь прямой путь тебе в топку дезинтегратора. По правде говоря - туда тебе, мерзавец, и дорога…

    Однако говорящего перебил женский голос, и постепенно привыкающим к бьющему наотмашь свету взглядом Александр увидел столь запомнившуюся импозантную целительницу из Совета.