— Я бы вырвал свое сердце… всех бы их зарезал… Я больше не могу… не могу! Однако… надо запастись терпением… Я отомщу за все!

Сломленный этим последним усилием, дон Блас впал в мучительное оцепенение. Его жена, вытянувшись на полу и положив голову на колени Хуане, продолжала жалобно стонать.

Несчастные испытывали страшные муки и покорно ждали избавительницы — смерти.

Хуане хотелось кричать, звать на помощь, ради них отдать себя в жертву, заплатить своей жизнью за их спасение.

Дон Блас, страшный в гневе, выкрикнул:

— Дочь моя!.. Если вы станете жалеть этих негодяев, я прокляну вас!

И Хуана смирилась. Она разделит судьбу родителей, облегчит последние страдания и потом умрет вместе с ними.

А что Солнечный Цветок? О! Наша Индианка вовсе не чувствовала себя обреченной. Непрерывно, словно дикий зверь, двигаясь по хижине, щупая, что-то внимательно осматривая, она пыталась найти лазейку, сквозь которую можно было прошмыгнуть и скрыться.

Ее голову сверлила одна-единственная мысль. Сбежать любой ценой, добраться до Лагуны кайманов, позвать своих братьев и привести их сюда, чтобы освободить несчастных пленников.

Наступила ночь. Снаружи доносились крики старателей. Попойка продолжалась.

Флор не прекращала поисков. Давно ознакомившись со всеми предметами, находившимися в помещении, она ходила взад-вперед, вытянув руки и щупая вслепую. Не найдя ничего, индианка вновь и вновь продолжала без устали искать.

В данный момент Флор исследовала крышу. Для этой непростой в кромешной тьме операции она поставила на большой стол один из тяжелых, массивных стульев. Затем, рискуя сломать себе шею, индианка взобралась на это сооружение и принялась ощупывать бревна, наклонно уложенные на мощные подпорки. Девушка небезосновательно полагала, что хоть один из брусов можно сдвинуть.

Она работала наверняка, без лишних движений, встав на цыпочки и стараясь приподнять один за другим плохо закрепленные бревна.

Однако на этом участке крыши делать нечего! Ничуть не отчаиваясь, Флор продвинула стол подальше, вновь поставила на него табуретку, поднялась наверх и продолжила поиски.

Вдруг странный, по крайней мере в такой час, звук заставил ее вздрогнуть.

Тишину нарушил резкий радостный хохот.

— Ты смотри! — произнесла девушка. — Это крик птицы-пересмешника! О! Неплохое подражание!.. Но пересмешник никогда не поет по ночам… Ах, если б я только знала наверняка! И тем не менее попробуем!

Она ответила пронзительным тявканьем, который затем перешел в протяжный вой, как у собак, лающих на луну. Это был крик шакала.

Тотчас дважды подряд совсем близко послышался хохот птицы-пересмешника. Сердце индианки неистово забилось.

— Ах, Боже мой! Неужели это правда? — пробормотала она вполголоса.

Со своей стороны, девушка вновь, также дважды, с неподражаемым мастерством ответила голосом койота, этого маленького мексиканского шакала, дерзкого грабителя, ночного разбойника и одновременно трусливого животного.

Спустя мгновение совсем рядом послышался еще более громкий, пронзительный, с оттенком радостной иронии, крик пересмешника.

Затем — три отрывистых, через равные промежутки времени, удара тяжелым предметом о деревянную стену хижины.

Не спеша Флор слезла с табуретки, легко спрыгнула со стола на пол, подошла к Хуане, неподвижно сидевшей подле своей хрипящей матери, и просто сказала:

— Никогда не теряй надежды!

ГЛАВА 5

Торговки и их повозки. — Продажа горячительного. — Прибыльное дело. — Корнелия пьет и не пьянеет.