Передышка оказалась короткой. Бандиты торопились побыстрей оставить эту местность. Главарь, взявший на себя командование разношерстной толпой разбойников, был тот самый нарочито-вежливый тип с мрачным взором, который ранее и схватил Хуану с индианкой.

Он подошел к девушке и в своей ироничной манере одновременно фатоватого и жестокого хвастуна произнес:

— Сеньорита, признаю, мы обошлись с вами жестоковато, что недостойно вашего положения и красоты.

Собрав всю свою волю, Хуана резко ответила:

— Ваши комплименты для меня оскорбительны! Избавьте меня от них! Что вы хотите?

— Всего лишь, — со спокойным бесстыдством продолжил негодяй, — предложить вам эту коляску. В ней вы не так устанете, пока мы доберемся до места.

Не возразив ни слова, девушка поднялась в упряжку, взяла в руки вожжи и повернулась к индианке:

— Садись рядом со мной, дорогая.

Флор проворно запрыгнула на сиденье. Мрачный тип усмехнулся:

— Позвольте, сеньорита, дать вам один неглупый совет: не пытайтесь бежать! Ибо в таком случае мы будем вынуждены связать вас и засунуть в рот кляп… Вы знаете, у этих кабальеро довольно тяжелая рука. А теперь поехали!

Несмотря на непомерный груз, лошади и мулы бойко двинулись вперед. Повозки скрипели, тяжело переваливались на камнях дороги, беспорядочно стучали копыта, звенел и лязгал металлический хлам. Колонна направилась на север. Бандиты, кажется, держали путь в сторону хребта, едва заметные вершины которого выглядели на таком расстоянии словно голубоватая дымка.

Разбойники, судя по всему, спешили. Они постоянно подгоняли животных, отчего движение становилось еще более беспорядочным и хаотичным.

Время от времени на дорогу падал обессилевший и задыхающийся мул. Один из бандитов начинал яростно браниться и осыпать проклятиями бедное животное, затем, вынужденный оставить вожделенную добычу, догонял ушедшую вперед колонну.

Иногда под седоком падала лошадь. Бандит, выбравшись из-под рухнувшего коня, злобно ругался. А его товарищи в это время равнодушно проходили мимо и исчезали в клубах пыли.

Ехали не останавливаясь. Только ночью разбойники устроили небольшой двухчасовой привал.

С разбитым телом и исстрадавшейся душой, Хуана не переставая думала о том, что все дальше и дальше уходит от разграбленного лагеря, бывшего для нее последним пристанищем.

А сейчас у нее не оставалось ничего: ни физической, ни моральной поддержки, даже надежды! И это в семнадцать лет!

Поредев вдвое, отряд наконец добрался до цели. Колонна вступила на засушливую, каменистую равнину. Кое-где виднелись небольшие, чахлые деревца.

Тоненькие ручейки беловатой воды повсюду пересекали местность. Вся равнина, куда ни глянь, была изрыта, перепахана, что свидетельствовало об огромном, неимоверном труде. Сотни квадратных ям и канав глубиной в несколько метров буквально усеяли, словно гигантские соты, песчаную поверхность. Тут и там валялись лопаты, мотыги, кирки, различные ограждения, деревянные ящики, странные приспособления в виде колыбели, а также огромное количество пустых консервных банок.

Эта территория, пустующая в данный момент, представляла собой золотой прииск.

Большие ямы и канавы являлись отводами, откуда старатели извлекали золотоносную землю. Здесь были скрыты несметные богатства, лихорадочно добываемые этими людьми — неутомимыми тружениками и одновременно неисправимыми разбойниками.

Немного дальше, у подножия холма, приютились жалкие строения: латаный-перелатаный брезент вместо крыши, какие-то лачуги, укрытые дерном, хижины из веток и кое-где бросающиеся в глаза, словно настоящие дворцы, бревенчатые дома.