|
Допустим, граф меня любит или не любит, но можно предположить, что я его люблю, и в обоих случаях я должна ждать, когда граф сам со мной объяснится, а это непременно произойдет, и очень скоро. И тогда, клянусь тебе, Кармен, я все выскажу ему откровенно, и если не услышу от него столь же откровенного признания, мне придется покориться своей судьбе. Вот все, что я могу тебе обещать. Принять другое решение мне не позволяет мое женское достоинство.
— Дорогая Долорес, я очень страдаю и желала бы другого исхода, но понимаю, что в сложившихся обстоятельствах это для тебя единственный выход. Не сердись на меня за мою горячность — поверь, мне очень тяжело! — А мне разве легче? Разве я счастлива? Я, может быть, еще несчастнее тебя! В это время раздались шаги. — Кто-то идет, — сказала донья Долорес. — Это граф! — воскликнула Кармен. — Откуда ты знаешь? Девушка покраснела. — Мне сердце подсказывает, — тихо прошептала она. — Он как будто один? — Да, один! — О, Боже! Не случилось ли чего-нибудь? — Не дай Бог! Граф и в самом деле пришел один. Он поклонился девушкам и стоял в ожидании, пока его пригласят подойти. Донья Долорес с улыбкой протянула ему руку, а донья Кармен потупилась, чтобы скрыть смущение. — Милости просим, граф, — сказала донья Долорес, — что-то вы сегодня поздно! — Я счастлив, что вы заметили мое невольное опоздание; мой друг, дон Доминик, с утра отправился по делам лье за два от города, и мне пришлось исполнить некоторые его поручения, вот причина задержки. — Причина уважительная, и мы вас прощаем — я и Кармен, — а теперь садитесь, поболтаем немного. — С большим удовольствием! Граф сел рядом с девушками и, вежливо поклонившись, сказал: — Позвольте мне, донья Кармен, выразить вам мое глубочайшее почтение и справиться о вашем драгоценном здоровье. — Благодарю вас за внимание, кабальеро, — ответила донья Кармен. — Слава Богу, я совершенно здорова, чего, к сожалению, не могу сказать о моей матушке. — Разве донья Мария больна? — взволнованно спросил молодой человек. — Надеюсь, ничего опасного, но все же она предпочла остаться дома. Граф моментально встал. — Быть может, я пришел не во время, — я удаляюсь… — Нет, кабальеро, вы нам не чужой. Вы родственник и жених доньи Долорес, — на последних словах она сделала ударение. — А уж сколько услуг вы нам оказали, и говорить нечего. Поэтому достойны самой глубокой нашей признательности. Что бы ни случилось, всегда будете желанным гостем, — добавила с улыбкой донья Кармен. — Вы смущаете меня, сеньориты, превознося мои ничтожные заслуги. — Будем ли мы иметь удовольствие видеть у нас вашего друга? — Не позднее чем через час, он будет здесь. Но вы уходите от нас, донья Кармен? — С вашего разрешения я вас покину на несколько минут, надеюсь, донья Долорес не даст вам скучать. Пойду проведаю маму. — Идите, сеньорита, и будьте любезны передать донье Марии мое самое горячее сочувствие и огорчение по случаю ее недомогания. Девушка с улыбкой поклонилась и упорхнула, словно птичка. Оставшись наедине, донья Долорес и граф ощутили неловкость. Оба чувствовали, что надо, наконец, объясниться. Но если женщине трудно сказать любящему ее человеку о своей нелюбви, то еще сложнее это сделать мужчине. Несколько минут оба молчали, украдкой поглядывая друг на друга. Наконец граф решил, что вряд ли в ближайшее время снова наступит столь благоприятный момент для объяснения, и, сдерживая волнение, начал: — Привыкаете ли вы потихоньку к вашему положению затворницы, на которое вас обрекли несчастливые обстоятельства нашей жизни? — Я примирилась со своей судьбой и, если бы не печальные воспоминания, была бы совершенно счастлива. |
