– Привет, рад познакомиться, мисс Джастин, – сказал он приветливо, сворачивая с аллеи на широкую улицу. – Откиньтесь на спинку кресла и расслабьтесь. Джейсон дал мне ваш адрес, так что я доставлю вас домой в один миг.

– Спасибо, Сэм. Мне тоже приятно познакомиться с тобой.

Джейсон нажал на кнопку, и стекло поползло вверх, оставляя их вдвоем, наедине. Она сидела напряженная, нервно сцепив пальцы рук, лежавших на коленях, и смотрела прямо перед собой.

– Ради бога, расслабься, – сказал Джейсон небрежно.

– Я расслабилась.

– Я же вижу, как ты сдерживаешь себя. Коснись я тебя, и ты разрыдаешься.

– По правде говоря, ситуация не из приятных. – Она по прежнему избегала смотреть на него. Хоть бы он отодвинулся! Дейзи чувствовала жар его тела и знакомый запах его туалетной воды. – Но ты не тронешь меня, потому что об этом не может быть и речи, а значит, мне нечего опасаться.

– Правильно.

Они замолчали, и гнетущая, напряженная тишина повисла в воздухе, как грозовая туча.

Дейзи мучительно искала повод нарушить молчание. Первой пришла на ум самая банальная фраза.

– Мне трудно было представить тебя не за рулем. Эрик сам водит машину.

– Эрику с его темпераментом легче справляться с беспорядочным движением на дорогах, которое создают нью йоркские таксисты. Кроме того, в лимузине я чувствую себя спокойно и уединенно.

Да, лимузин был одной из стен, которой Джейсон окружал себя, мелькнула у Дейзи мысль.

Снова воцарилось молчание.

– Сегодня я познакомилась с твоей женой, – проговорила она и тут же пожалела.

Судорога пробежала по его лицу.

– Эрик рассказал мне об этом. Она не жена мне, давно не жена.

– Но она, кажется, так не думает. Синтия очень красивая.

– Когда то и я так думал.

Они опять замолчали.

– Эрик сказал, что ты женился очень рано. И чего это ей вздумалось говорить об этой женщине, когда каждое слово было как соль на рану?

– Да, – цедил он сквозь зубы.

Дейзи улыбнулась и непроизвольно, повинуясь чьему то злому внушению, произнесла:

– Говорят, первая любовь не ржавеет. Уверена, что…

– Не было любви, – прервал он ее грубо. – Ни первой, ни любой другой.

– Тогда секс. Иногда трудно отличить любовь от секса.

– Не было ни того, ни другого, – он повернул к ней лицо. – Что, черт возьми, ты хочешь мне сказать? Я совершил ошибку и расплатился за нее. Вернее, до сих пор расплачиваюсь.

– В сущности, мне нет до этого никакого дела.

– Глубоко ошибаешься. Нравится нам это или нет, но случившееся напрямую касается тебя. Бог свидетель, я всячески пытался оградить тебя от этого.

Она поморщилась.

– Бессмыслица какая то.

– Знаю. – Выражение беспредельной усталости появилось на его лице. – Теперь это не имеет значения. Я прошу лишь об одном: позволь мне оберегать тебя.

Проникновенность его голоса рассеяла негодование и обиду, которыми Дейзи, как стеной, отгораживалась от него, наполняя сердце надеждой.

– Я уже не раз говорила тебе, что привыкла сама заботиться о себе.

– Раньше ты не терзалась, когда я проявлял заботу о тебе.

– Неужели?

– Ну, хорошо, сформулирую иначе, – уклончиво проговорил он. – Ты не страдала от недостатка заботы о тебе.

– Тогда я была совсем другой.

Он покачал головой.

– Это тебе только кажется. Горе и боль не меняют нас. Они очищают и делают нас такими, какие мы есть на самом деле, – он поймал ее взгляд. – Ты как была, так и осталась любящей, доверчивой, светящейся внутренним светом.