Угрызения совести до сих пор терзали Боровикова.

   — Мне больно, что роковая история почти что повторилась, — произнёс он печально, — мне жаль барышню Сорокину, и я боюсь за своего сына... Он очень тяжело переживает её гибель...

   — Где были вы в ночь смерти Ильинского и Куликовой?

   — Развлекался до утра в доме соседского помещика, справлявшего новоселье. Если бы я знал, что моя глупость приведёт к такому, я бы на коленях сознался перед Ильинским, я бы навсегда оставил мысли об ухаживаниях за Куликовой! Я же, глупец, решил, что Ильинский нам не поверил! Он всегда был невозмутим, невозможно было понять, о чём он думает.

   Боровиков тяжело вздохнул.

   — За время следствия смерти Ильинского и Куликовой, вам удалось что-нибудь разузнать? - поинтересовался я.

   — Только то, что их отравили...

   — Яд был в вине или фруктах?

   — Не могу ответить, бокалы разбились, наверно, когда выпали из рук умирающих...

   В комнату вошёл Алексей Боровиков, он был бледен и задумчив.

   — Какое-то проклятие, — сказал он мне, — нет, я не виню отца, ведь он любил... Но теперь за всё должен заплатить я...

   — Не делайте поспешных выводов, — перебил я ход его мыслей.

   Юноша с удивлением взглянул на меня.

   — Вы полагаете, что это убийство? - догадался он. - Я знаю, что вы сыщик, иначе вы бы не пришли к нам... Но кто, чёрт возьми, мог совершить такое? Алиби каждого безупречно!

   — Вот это меня и настораживает, — заметил я.

   Алексей Боровиков не смог избежать моих подозрений в убийстве Сорокиной. Если убийство Ильинского и Куликовой совершил его отец, а Сорокина что-то узнала об этом случае... честь семьи могла оказаться для юноши важнее любви.

   Полковник Желков тоже не оправдывал себя.

   — Пока я не попал на войну, я был вспыльчивым болваном, не знавшим жизни. Любую глупость мог счесть за оскорбление. Да что там говорить...

   Он махнул рукой.

   — Где вы были в ночь смерти Ильинского и Куликовой? - спросил я.

   — На праздновании новоселья соседского помещика, где повздорил с таким же вспыльчивым болваном как я сам, — ответил он. - Эх, зачем я поддержал затею Боровикова... Нет, я не виню его... Если бы я не поддержал, Ильинский счёл бы его болтовню блефом...

   — Вы, как и Боровиков, полагаете, что причина самоубийства заключалась в вашей болтовне о компромате, который мог помешать их браку? - попросил я уточнения.

   — А какие могут быть ещё причины? - удивился полковник.

   — Тогда позвольте ещё вопрос... Какого склада характера, на ваш взгляд, был Ильинский?

   — Очень спокойный, рассудительный, я могу назвать его мудрым... Он был старшим в нашей компании, мы всегда обращались к нему за советом.

   — А вам не кажется странным, что такой человек поверил болтовне двух, простите, мальчишек? - спросил я.

   — Да... меня это очень удивило... но, как говорится, чужая душа - потёмки...

   — А вам не кажется, что смерть барышни Сорокиной может быть как-то связана со смертью Ильинского и Куликовой? - мне было интересно, догадается ли полковник.

   — Вы думаете, что это убийство? Но каким образом? - он удивлённо смотрел на меня.

   Я молча кивнул.