– Нет! – тихо шепчу я уже из последних сил. – Простите меня! Но нет! Я ничего не помню.

– Я – твой муж! – почти кричит он мне в ответ, но его голос отдается лишь слабым эхом, долетающим до моего слуха откуда-то издалека. Из очень дальнего далека. И это последнее, что я осознаю, прежде чем снова погрузиться в небытие. И сразу же меня накрывает тишина.

* * *

Когда я снова прихожу в себя, уже во второй раз, то вижу, что женщина-гриб сидит на стуле рядом с моей кроватью. Она спит. Пиканье уже не такое безумно быстрое. Оно негромко повторяет каждый удар моего сердца, почти незаметно для слуха. Конечно, сердце стучит, и этот стук отдается тем же противным звуком. Но я уже воспринимаю его как фоновый шум. Вроде как такое местечко на теле, куда тебя все время шпынял когда-то братец, вот ты и перестала обращать внимание на то, что там болит.

В углу работает телевизор, звук слегка приглушен, видно, чтобы не потревожить меня. Но оставленной громкости вполне достаточно, чтобы понять, о чем там вещают.

Идет какая-то новостная программа. В нижней части экрана бегущей строкой сообщаются последние новости. Какой-то парень маячит на фоне госпиталя. Слышится сирена кареты «Скорой помощи». Но репортер даже не реагирует на этот вой: либо не слышит, либо слишком возбужден, чтобы обращать внимание на посторонние звуки. Он продолжает тараторить скороговоркой.

– Как уже сообщалось сегодня утром, Нелл Слэттери, одна из двух выживших пассажиров в авиакатастрофе самолета, следовавшего рейсом 1715, вышла из комы. Как мы ранее рассказывали нашим телезрителям, спасатели обнаружили миссис Слэттери примерно в двухстах ярдах от места падения самолета. Она сидела в своем кресле и была пристегнута ремнями, а рядом с ней находился второй уцелевший пассажир – актер Андерсон Кэрролл. По словам специалистов, ведущих расследование причин катастрофы, вполне возможно, этих двух пассажиров вынесло из салона взрывной волной вместе с сиденьями за несколько мгновений до того, как самолет коснулся земли, или в самые первые секунды столкновения с землей. На теле миссис Слэттери практически нет серьезных ушибов или ран, а вот голова… тяжелейшая контузия… сильнейшее сотрясение мозга… До сегодняшнего утра медики категорически отказывались делать какие-либо прогнозы насчет состояния здоровья своей пациентки. Но сегодня утром больная вышла из комы, и, по словам лечащих врачей, это просто грандиозная новость.

– Я рад засвидетельствовать, что новость действительно превосходная! Пациентка очнулась! Это правда! – Я узнаю голос доктора Мэчта и тут же вижу его на экране. Он стоит на некотором возвышении, в окружении плотного кольца репортеров. Непрестанно следуют вспышки фото- и телекамер, прямо в лицо ему тычут множество микрофонов. – Да! Нелл Слэттери пришла в себя и оставалась в сознании несколько минут. Разумеется, законы врачебной этики не позволяют мне рассказывать вам в подробностях, как все это было. Но я счастлив повторить еще раз: наша больная очнулась, пришла в себя. Это замечательно! Мы и дальше будем постоянно держать вас в курсе того, как будет протекать ее реабилитация.

Ее – это значит моя. Нелл Слэттери! Мое имя? Я мысленно повторяю его несколько раз. А что? Звучит вполне привычно. Получается, что меня зовут Нелл Слэттери. Я снова напрягаю память, пытаясь вспомнить хоть какие-то подробности авиакатастрофы. Это же надо, чтобы меня вынесло, вытолкнуло прочь из огненного шара, в который, судя по всему, превратился взорванный самолет. Какой же силой должно обладать земное притяжение, чтобы побороть это пламя и спасти меня от неминуемой гибели. Невероятно! Пытаюсь вспомнить, но ничего не получается. В голове одна пустота. Полный провал в памяти.

Я снова поворачиваю голову к экрану.

– Вы уже, наверное, в курсе того, – продолжает трещать репортер, – что история чудесного спасения миссис Слэттери и мистера Кэрролла буквально потрясла всю страну.